Журнал «Если», 1994 № 03

Проблема заключалась в том, что у финикийцев не было ни часов, ни навигационных инструментов. Гизго не мог определить время катастрофы точнее — а это плюс-минус несколько дней, — равно как и не мог указать точное место, где корабль постигла беда. Следовательно, и Эверард не мог предложить Патрулю точные временные-пространственные координаты.

Конечно, Патруль способен установить дату, да и курс на Кипр был хорошо известен. Но для получения более точных сведений необходимо поддерживать наблюдение за кораблем с летательного аппарата неподалеку. А у врагов наверняка имеются приборы обнаружения, которые предупредят их о слежке. И пилоты, которые должны утопить судно и забрать группу Варагана, успеют приготовиться к бою. Чтобы выполнить свою задачу, им нужно всего несколько минут, а затем они снова исчезнут без следа.

Хуже того, они вполне могут отказаться от этой части плана, выждать более благоприятного момента для возвращения своей разведывательной группы — или, наоборот, сделать это несколько раньше, например, еще до отплытия. И в том, и в другом случае Гизго лишился бы своих воспоминаний. След, обнаруженный патрульным с таким трудом, просто перестал бы существовать. Возможно, последствия такого парадокса для Истории будут незначительны, но кто знает?

По тем же причинам — аннулирование улик и возможные возмущения в пространственно-временном континууме — Патруль не мог упредить план Варагана. Например, спикировать на корабль и арестовать его пассажиров еще до того, как разразится буря и появятся экзальтационисты.

И слоновую кость, и обвили, и мелимое».

«Похоже, что наш единственный шанс победить — это появиться именно там, где будут находиться они, причем именно в том промежутке времени в пять минут или менее, когда пилоты нападут на корабль. Но как их засечь, не насторожив?»

— Мне кажется, — сказал Пум, — что мой повелитель готовится к сражению — к битве в странном царстве, чьи волшебники — враги моего повелителя.

«Неужели я настолько прозрачен?»

— Да, возможно, — ответил Эверард. — Но сначала я хотел бы хорошо вознаградить тебя за верную службу.

Мальчишка схватил его за рукав.

— Повелитель, — взмолился он, — позволь твоему слуге последовать за тобой.

Изумленный, Эверард остановился.

— Что?

— Я не хочу разлучаться с моим хозяином! — воскликнул Пум. На глазах у него блеснули слезы. — Уж лучше мне умереть рядом с ним — да, пусть демоны низвергнут меня в преисподнюю, — чем возвратиться к той тараканьей жизни, из которой он меня вытащил. Скажи только, что я должен сделать. Ты же знаешь, я все схватываю на лету. Я ничего не испугаюсь!

«Ей-богу, я верю, что на сей раз его пыл вполне искренен. Но, конечно, об этом не может быть и речи.»

«Не может?» Эверард остановился, будто громом пораженный.

Мгновенно поняв его сомнения, Пум запрыгал перед ним, смеясь и плача одновременно.

— Мой повелитель сделает это, мой повелитель возьмет меня с собой!

«И может быть, может быть, после того, как все закончится — если он останется в живых — у нас появится очень ценное приобретение.»

— Это очень опасно, — медленно сказал Эверард.

— Более того, я предвижу такие обстоятельства, что способны обратить в бегство самых стойких воинов. А еще раньше тебе придется приобрести знания, которые не дано постичь даже мудрецам этого царства.

— Испытай меня, мой повелитель, — ответил Пум. Он вдруг стал совершенно серьезен.

— Испытаю! Пошли! — Эверард зашагал так быстро, что Пуму пришлось чуть не бежать за ним.

Подготовка Пума займет несколько дней — при условии, что он вообще с ней справится. Но это не страшно. В любом случае, чтобы собрать необходимые сведения и организовать группу захвата, потребуется какое-то время. И кроме того, эти дни ему скрасит Бронвен. Эверард не мог знать, останется ли в живых он сам. Так почему бы не подарить себе и Бронвен немного радости?

Капитан Баалрам заупрямился.

— Почему я должен брать на корабль вашего сына? — спросил он. — У меня и без него полная команда, включая двух учеников. К тому же он маленький, тощий, да еще и в море никогда не был.

— Он сильнее, чем кажется, — ответил человек, назвавшийся отцом Адиятона. (Спустя четверть века он будет именовать себя Закарбаалом.) — Вот увидите, он смышленый и старательный парень. Что же касается опыта, то каждый начинает с нуля, верно? Послушайте, господин. Я очень хочу, чтобы он стал торговцем. И ради этого… я готов буду щедро отблагодарить вас.

— Ну, что ж. — Баалрам улыбнулся и разгладил свою бороду. — Это другое дело. Сколько же вы предполагали заплатить за обучение?

Адиятон (которому спустя четверть века уже не 8 нужно будет скрывать свое настоящее имя), выглядел вполне беззаботно. Душа его, однако, трепетала, ибо он смотрел на человека, которому вскоре суждено умереть.