Журнал «Если», 1995 № 09

Помещение, в котором трахенди приняли представителя человечества, в точности соответствовало описанию майора Любчека. Достаточно необычные, по людским меркам, пропорции, расстояние от пола до потолка футов двадцать пять, не меньше, а площадь — от силы двенадцать футов в квадрате. Диковинного вида мебель, какие-то артефакты… Внезапно Хантер сообразил, что в космосе, в условиях невесомости, пол каюты вполне может оказаться стеной.

Хороша стена — с тремя голубыми треугольными креслами, на которых, болтая ногами, сидят трахенди!

—  Их кресла могут передвигаться с места на место, — сообщил Атлас. — Я обнаружил соответствующий механизм.

—  Хорошо. По-твоему, какие у нас шансы на успех теперь, когда мы лишились всего того оборудования, которым напичкали комнату для переговоров?

—  Трудно сказать. Датчики в твоих искусственных руках и в кресле пока справляются со своей задачей. Нужно попытаться вывести трахенди из себя, тогда я смогу организовать из новых сведений базу данных… Скажи, чтобы они перестали пользоваться голосом майора Любчека.

— Прежде чем мы продолжим, — сказал Хантер, — я должен сообщить вам, что у нас считается признаком крайнего неуважения обращаться к полномочному послу голосом другого человека. Если это возможно, пожалуйста, измените голос.

— Просим прощения. Мы не знали. — Голос, исходивший из транслятора на стене, уже не был голосом Любчека. — Видите, сколько всего нам нужно уточнить, чтобы в дальнейшем не возникало подобных ситуаций.

— Вижу, — согласился Хантер и вдруг ощутил растерянность: что дальше? Снова пригласить трахенди в комнату для переговоров? Или пускай немного успокоятся? — Так гораздо лучше. Большое спасибо. — Пожалуй, наступил подходящий момент, чтобы выяснить, с кем они, собственно, имеют дело. — Насколько я понимаю, вы уполномочены вести переговоры с землянами?

— Совершенно верно, — отозвался Гадагал.

— И кто вас уполномочил?

— Как выяснилось из разговора с майором Любчеком, ответить на этот вопрос не очень-то легко. У нас нет того, что вы называете правительством. Считайте, что перед вами представители крупной торговой организации.

—  Врёт, — прошептал «адвокат».

—  С чего ты взял?

—  Атлас сослался бы на искажение данных, а я скажу просто: нутром чую.

—  Замечательно. Мне тоже показалось, что они не те, за кого себя выдают. Ладно, пускай думают, что им удалось нас обмануть. Всегда полезно, когда противник тебя недооценивает.

— Очень хорошо, — сказал Хантер, — предоставим разбираться в структуре вашего общества политологам. Итак, с чего начнем?

Кресло, на котором сидел Гадагал, медленно приблизилось к аппарату Хантера и остановилось в каком-нибудь футе от него. Мойрчонг расположился левее Гадагала, а Ахулаба занял место справа.

—  Обрати внимание, они разместились треугольником, — заметил Атлас. — Очевидно, им привычно обсуждать и принимать решения именно втроем. Скорее всего, система счисления у них тоже троичная.

—  Нам это чем-нибудь поможет?

—  Не знаю.

— Предлагаю уладить формальности, — произнес Гадагал (точнее, транслятор, преобразовавший цветовые лучи в слова). — Мы хотели бы получить дипломатическую неприкосновенность для себя и для нашего корабля, чтобы чувствовать себя на переговорах в полной безопасности.

— Я счастлив гарантировать вам неприкосновенность на все время переговоров, — ответил Хантер. — Разумеется, при условии, что вы обязуетесь соблюдать наши законы.

— Вот одна из причин, по которым мы обращаемся к вам с подобной просьбой. Разные цивилизации — разные законы. Мы можем, сами того не подозревая, задеть ваши чувства и даже оскорбить, как в том случае, когда использовали для транслятора голос майора Любчека. Нам приходилось сталкиваться с расами, которые пытались обернуть наши непреднамеренные оплошности себе на пользу и выговорить те или иные преимущества. Поэтому мы просим полной — подчеркиваю, полной — дипломатической неприкосновенности.

Хантер подождал секунду-другую, однако Атлас молчал.