Журнал «Если», 1995 № 09

Он попытался сосредоточиться и думать только об этой темнокожей девушке. Но было холодно, мысли его блуждали, прохлада каменных плит проникала сквозь ткань джинсов (он никогда не носил белья), и скоро Джо замерз так, что пришлось застегнуть куртку до самого верха. Он прищурился, и грязное пятно на правом стекле очков вызвало из глубин соседней лужи, в которой отражалась луна, беззвучный взрыв и целый фейерверк серебристых иголок. О, как он устал, устал до такой степени, что мог бы уснуть прямо здесь, но нет, сначала нужно думать о девушке, думать до тех пор, пока не послышится за спиной ее голос, ее тихий призыв: «Джо, Джо…»

На другой башне часы пробили три. Он встал на колени и заглянул через стену. Но нет, удары слышались со стороны Западного Флигеля, где с часами было все в порядке.

— Джо!..

Перевел с английского Владимир КУЧЕРЯВКИН

Павел Гуревич, доктор философских наук МОЛИТВА ДУШИ

Верно ли, что страх, из которого родилась Вселенная — ночь Дикостанцо, владеет каждым человеческим существом без исключения?

Правда ли, что он обладает всепроникающей мощью?

Джозеф Конрад в с Аванпосте прогресса» сообщает: «Страх остается всегда. Человек может уничтожить в себе все: любовь, ненависть, веру, даже сомнения, но пока он цепляется за жизнь, ему не уничтожить страха: страх — вкрадчивый, непобедимый и ужасный — охватывает все его существо, окрашивает его мысли, таится в его сердце, следит за последним его вздохом».

ЛИК УЖАСА

Доподлинно, что страх — это глубочайшая бездна, в которой гибнут люди и народы. Можно ли преодолеть это чувство или человечество приговорено пожизненно нести на себе вериги страха? Люди размышляли о страхе исстари, едва задумывались о мироздании. Какая леденящая тайна заключена в звездном небе? Почему так величествен и грозен просверк молнии? Отчего неумолим огнедышащий вулкан? Можно ли умилостивить вездесущих духов?

Позже, обратив взор на самих себя, люди стремились разгадать собственные наваждения. Многие мудрецы, от античного философа Демокрита до современного мыслителя Сартра, пытались проникнуть в природу страха. Художественная литература коснулась разных граней этого феномена человеческого существования.

Мир, вообще говоря, полон уродств. Вселенная буквально перенаселена эксцентрическими созданиями. Но разве эти тварные существа способны внушить ужас равнодушной природе? Она многолика и затейлива. Страх возникает только от брошенного окрест человеческого взора. Только человеку заповедано поразиться рассогласованности мира, испытать несоответствие желаемого и реального. На первый взгляд, вывод таков: страх возникает вместе с человеком. Это удостоверяет наше сознание. Человек — особый род сущего. Кроме него, некому содрогнуться от того, что сотворила природа и сам он.

Но привнесенный человеком страх образует целую вселенную. Он гнездится на всех ярусах человеческого существования. Он заполняет не только сознание, но и бездны подсознательного. Вот пример: во время землетрясения в Армении девочку засыпало обломками обрушившегося здания. Ее нашли и вызволили из томительного плена немецкие спасатели. Заслышав речь, знакомую по фильмам, она подняла ручки вверх. Ужас притаился в подсознании. Он только ждет опознавательного знака. В тайниках психики дремлют призраки.

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ МЕРКИ

Ужас гонит не только человека, но и человечество. Грибовидное облако, которое поднялось над Хиросимой, испепелило не только все живое, оно разрушило и психическое состояние тех, кто был на спасительном расстоянии от взрыва. Образ вселенской катастрофы, одномоментно явленный сознанию, разорвал связующие нити обычного человеческого восприятия. Люди перестали понимать, кто они такие. Сломалась житейская логика, распалась связь событий. Не только подсознание человека, но и вся родовая память человеческой соборности выплеснули на поверхность психики потоки эсхатологических знаков и предвестий.

Было сказано: в пустыне нет красоты— красота в сердце бедуина. В той же мере во вселенской драматургии, в ее взрывах и протуберанцах, в угасании звезд и космическом сжатии нет страха — страх живет только в душе грешного, чувствующего, отверженного и смертного человека. Это он соизмеряет неисчислимые проявления бытия с собственной участью.