Журнал «Если», 1997 № 01

*********************************************************************************************

Полгода пролетели незаметно, и настало время подвести итоги очередного этапа конкурса для начинающих писателей-фантастов «Альтернативная реальность» (журнал проводит конкурс совместно с Московским клубом любителей фантастики). С удовлетворением отмечаем, что круг читателей, желающих взяться за перо, становится все шире. «План по валу», таким образом, перевыполнен. Что же касается поиска лучших произведений, то здесь работа жюри больше, чем когда бы то ни было, напоминала добычу радия… Но и этот труд наконец завершен: победителем стал москвич Виталий Каплан. Вышли в финал, но немного не дотянули до финиша Михаил Шамрай из Днепропетровска, Вадим Емельянов из Белгорода и Светлана Соколик из Пензы.

Поздравляем победителя, благодарим всех участников. Ждем новых произведений (рассказы объемом не более 30 машинописных страниц). Напоминаем, что работы должны отвечать по крайней мере двум требованиям: содержать нетривиальную фантастическую идею, положенную в основу произведения, и свидетельствовать о литературных способностях автора.

Жюри конкурса

*********************************************************************************************

И даже рюкзак не пришлось укладывать. В это путешествие идут налегке. Главное — перешагнуть порог, а там уже не страшно. Там, дальше, все произойдет само собой, а как, знать необязательно, твердил Сутулый… Мне казалось, что собираюсь в обычный поход и к июлю вернусь. И пока заверял в нотариальной конторе бумаги, и пока раздавал долги, и пока писал письма маме и сестре, не покидало меня смутное чувство, что маюсь дурью, что разыгрался как семилетний пацан, пал жертвой бредовых своих фантазий.

Давить такие подсознательные взбрыки я, слава Богу, научился уже давно. Дурь не дурь, бред не бред, а это единственный шанс. Иначе белый с розовыми прожилками мрамор могильной плиты, застывшее лицо Димкиной мамы, утонувший в ледяной пустоте взгляд его отца — все это так и останется навсегда.

Он выбросился из окна новостройки, на улице Соколова. С десятого этажа. Дом так и зияет неотделанной белизной, щерится грудами строительного мусора, но пройдет каких-нибудь полгода — и въедут истосковавшиеся по своим квадратным метрам жильцы. Кто из них вспомнит о буром пятне под окнами? Да и не будет никакого пятна, уже и сейчас нет — замыли. А ведь не прошло и двух недель. Остались раздавленные бедой, враз постаревши люди, пыльная электрогитара в углу и еще записка. Нервные, угловатые буквы, которым, казалось, тесно на бумажной плоскости. «Простите меня, мама и папа, я ухожу, но иначе я не смог. Иначе бы я предал человека. Никто в этом не виноват, просто так вышло».

Сейчас он писал бы сочинение. Хотя нет, сочинение у них позже, сегодня девятые классы сдают алгебру. А через пару недель мы пошли бы на Мраморное Озеро. Долго я уламывал директрису нашего ДТМа. Розалии Степановне все время кажется, что байдарка — это что-то типа плавучего гроба, и дети еще маленькие, и инструктор (то есть я) слишком независим, и средств нет, и в случае чего груз юридической ответственности, утопив меня, потянет на дно и ее, многострадальную труженицу педагогического тыла. Или фронта — смотря откуда глянуть. Мы работаем с ней бок о бок почти десять лет, еще с тех времен, когда назывались никаким не ДТМом, а обычным городским Дворцом пионеров, и слова «Дом творчества молодежи» привели бы тогда Розалию в ужас. Что это еще за молодежь? Внесоюзная, что ли? И какое там творчество? Соответствует ли последним программным документам?

Ветер перемен сильно остудил Степановну, но «туробоязнь» в ней ничуть не ослабла. Каждый серьезный поход до сих пор приходится то чуть ли не на коленях выпрашивать, то кулаками директорский стол сотрясать. Смотря по обстоятельствам.