Журнал «Если», 1998 № 07

— А в оставшееся время, — продолжила Гориц, — приложим все усилия для выяснения того, что же все-таки происходит на поверхности Лонтано. Пусть старший связист Вонигал во время подлета использует все возможности добыть хоть какую-то информацию.

Пока бантеры выполняли новые приказы, Гориц прошлась по капитанскому мостику, упражняя еще плохо повинующиеся ноги.

— Ты думаешь, Фейрборн больше не причинит нам вреда? — спросил ее Апанали.

— Будем надеяться, — отозвалась Гориц. При этом она пыталась развернуться в сторону Апанали. Голова у нее закружилась, пришлось судорожно схватиться за пробегавшего мимо бантера. — Уфф! — тяжело вздохнула она. — Этот чертов фантод — забористая штука!

— При первой же возможности вам надо пройти тщательный медосмотр, — посоветовал бантер, осторожно поддерживая женщину.

— Обязательно, — пообещала Гориц.

— Может, отложим операцию… хотя бы на сутки? — спросил Праеши.

— Нет, — отрезала Гориц. — Теперь, когда Фейрборн находится среди Старших Блюстителей и они больше не контролируют наше звено, медлить нельзя. Неизвестно, что еще придет им в голову. Для нас будет надежнее опередить Старших, что бы они ни задумали.

Для высадки был выбран Сеикансел — поселок в пятидесяти километрах к северу от Капаситты. Очевидно, что все виды связи со столицей были блокированы.

Эскадра дважды облетела окрестности этого небольшого городка. Все вроде бы тихо. Есть свободные площади для посадки.

Во время второго облета Дайем Бонторн, начальник протокольной службы с «Ямапункта», обратился к своему командиру:

— У меня в Сеиканселе живут двоюродные братья и сестры. Если хотите, могу попробовать связаться с ними. Возможно, им есть что рассказать, а со мной они будут откровенны.

Шпионаж был почти официальной частью работы офицеров протокольной службы — и в этом они были доки. Так что старший помощник Боро Омеррик сразу же ухватился за предложение Бонторна и сообщил о нем на «Райвальд», прибавив специально для исполняющей обязанности командира звена Гориц:

— Нам разумнее послать на разведку Бонторна, а не Леатрис Свентур.

— И мне она тоже нужна, — согласилась Гориц. Гориц уже надела боекомплект номер два — с дополнительным устройством, создающим защитный экран для секретных радиопереговоров на близких расстояниях. — Скажите Бонторну, чтоб он приготовился к операции. Оденьте его в штатский костюм, характерный для данной местности — ну, Бонторн сам должен знать, что тут носят. Но прежде я должна лично переговорить с ним. С глазу на глаз. Межкорабельной связи я не доверяю.

В начале третьего инспекционного облета окрестностей Сеикансела Леатрис Свентур связалась с Эммельеной Гориц по персональной связи.

— Не хочу нагнетать обстановку, но у меня засели в памяти слова Фейрборна о том, что в нашем звене есть стукач. Тогда мы отмели это как гнусную клевету… Ну а вдруг Фейрборн сказал правду? Ведь он не владел собой… Очевидно, этот агент Старших Блюстителей следил в том числе и за ним. Так что есть о чем подумать.

— Согласна, — отозвалась Гориц. — У меня в голове крутятся те же мысли. Фейрборн удрал… как-то слишком проворно, даже не пытаясь отомстить. Так, как будто знал, что мы в ловушке.

На экранах перед Леатрис Свентур проносились холмы тускарегской провинции и разбросанные по ним поселки. И вдруг ее взгляд зацепило нечто необычное.

Она быстро выключила персональную связь и воскликнула, обращаясь к старшему пилоту:

— Погодите-ка! Там что-то…

Не успела она закончить фразу, как ее корабль чудовищно тряхнуло. Летящий поблизости красный «Икемоос» превратился в огненный шар и развалился в воздухе на куски, брызгая в стороны крупными осколками.

На каждом из пяти оставшихся кораблей взвыли сирены аварийной тревоги. Лампочки на пультах словно с ума посходили. Штурманы и старшие пилоты, с бусинами холодного пота на лбу, пытались удержать свои корабли в воздухе.

Сержанты-бантеры снова и снова невозмутимо повторяли:

— Аварийная тревога. Аварийная тревога.

Экипажи напряженно ждали, удастся ли пилотам справиться с управлением.

Мромрозии в этой ситуации вели себя не самым мужественным образом.

Корабельный мромрозий «Ямапункта» примчался вприпрыжку на капитанский мостик и ошеломленно уставился на взбесившиеся экраны и бешеный танец огней на пульте. Он молчал и поеживался всякий раз, когда сержант-бантер уныло повторял, как заклинание: «Аварийная тревога. Аварийная тревога». Его шерсть приобрела серый оттенок, изумрудное око закрылось какой-то мутной пленкой.

Мромрозий с «Сакибукта» свернулся калачиком в своей каюте и лежал тихо-тихо — быть может, молясь какому-то своему мромрозийскому богу. Остальные три мромрозия, находившиеся на капитанских мостиках в момент катастрофы, забились под панели управления и жалобно постанывали.

Как только пилоту удалось выровнять «Райвальд» и корабль перестало мотать из стороны в сторону и вверх-вниз, Гориц отдала приказ всем кораблям:

— Подняться на высоту десять тысяч метров. Через пять минут доложить о состоянии кораблей.