Журнал «Если», 1998 № 11-12

— Моя программа безупречна, — стоял на своем шеф-повар.

— Или ты дашь мне что-нибудь удобоваримое, или я из тебя все шестеренки повытаскиваю! — не выдержал Сэм.

— Вы объявили себя хищником, а теперь и ведете себя под стать дикому животному. Но учтите, экипаж корабля имеет право любыми способами защищать себя и пассажиров в течение всего полета от нападок таких опасных существ, каковым являетесь вы.

— Но ты не член экипажа! Ты всего лишь тупая железяка! Да я те…

— Сэм умолк на полуслове. Кто его знает, что способен выкинуть автомат с дефектной программой?

Сэм уселся за столиком в углу и принялся с подозрением разглядывать свой «завтрак». От этого занятия его отвлек ставший уже знакомым звук:

— Шуш, ш-шу, ш-шу, шуш-ши.

Сэм поднял голову и, конечно же, узрел расположившегося у его стола Дратта-пятого.

— Я здесь, чтобы помочь тебе, старичок, — перевел слова Дратта мини-переводчик. — Каюта у меня, знаешь ли, роскошная; двоим в ней места вполне хватит. Если хочешь, селись у меня. И не стесняйся, компании я буду только рад. Ну, что скажешь?

— Я с удовольствием, но только, понимаешь, у меня есть одна неприятная привычка… — Видя, что Дратт-пятый в ужасе отшатнулся от него, Сэм поспешно добавил: — Нет, нет, это вовсе не то, о чем ты подумал. Просто я храплю во сне. — Дратт в недоумении потер одной антенной о другую, и тогда Сэм пояснил: — Это значит, что я всего лишь издаю во сне громкие звуки.

— Ну, тогда беспокоиться не о чем, — с явным облегчением сказал Дратт и дружески похлопал Сэма по плечу. — Я не имею обыкновения спать, так что твоя привычка мне не помешает. Кстати, не знаешь, бар уже открылся?

* * *

Каюта Дратта-пятого оказалась гораздо просторнее, чем каюта Сэма; здесь даже нашлось место кровати — мягкой, идеально подходящей для человека.

Сэм быстро собрал чемодан и перенес его в каюту Дратта-пятого.

* * *

Ленч состоял из коричневой лепешки, которую шеф-повар назвал «фалафелой», и шипучего напитка, вкусом отдаленно напоминающего колу; обед был настоящим пиршеством: Сэм получил целых две лепешки — коричневую и серую — и крошечную чашечку с густым теплым напитком — йогуртом, по уверению повара.

— Просто восхитительно! — похвалил обед Сэм, надеясь задобрить шефа.

Но не тут-то было!

* * *

У Сэма вошло в привычку после обеда заходить в свою бывшую каюту и беседовать там с траздлами.

Как-то Банлон — траздл, чаще других общавшийся с Сэмом, — сообщил, что с человеком желают побеседовать отцы народа, на что Сэм заявил:

— Я обычно предпочитаю не иметь дела с правительством. По-моему, в любом государстве отцы народа — кровососы.

— И я так считаю, — согласился Банион.

Из рассказов Баниона Сэм узнал историю расы разумных блох. Оказалось, что некогда траздлы строили на своей планете города, многоквартирные дома в которых порой достигали шести метров в высоту; но в один прекрасный день какие-то отчаянные головы выяснили, что куда приятней и удобней жить на снуфах. С той поры траздлы превратились в непоседливых бродяг, которые сначала избороздили вдоль и поперек свой мир, а затем, с развитием цивилизации, отправились к иным обитаемым мирам, и скитаниям этим, похоже, не будет конца.

Кстати, кочевой образ жизни изменил траздлов, сделав их своего рода цыганами, которые больше всего на свете любят песни, танцы и пирушки. К несчастью, траздлы были совсем крошечными созданиями, и потому Сэму оставалось только представлять, как они вечерами веселятся среди волос снуфа, как водят хороводы вокруг крошечных костров, как хохочут и поют.

* * *

Так же как Дратт-пятый не мог утолить свою жажду, отчего ежедневно вливал в себя огромное количество алкоголя, так, казалось, он был не способен умерить свое любопытство и постоянно допытывался у Сэма о его бизнесе и о жизни на Земле.

Когда Дратт-пятый не был занят потреблением горячительных напитков и не допрашивал Сэма, то, как правило, красочно живописал собственные странствия. Многие его байки представлялись Сэму совершенно невероятными. Но, в конце концов, галактика огромна, обитаемых миров в ней не счесть, следовательно, все возможно.

Насколько понял Сэм из рассказов Дратта, по профессии тот был кем-то вроде дезинсектора, или, иными словами, избавлял разумных существ различных рас от досаждавших им насекомых-паразитов.

— Моя работа прилично оплачивается, — заметил как-то Дратт-пятый, закончив очередное повествование о своей победе над вредителем с помощью то ли ядерной бомбы, то ли флумбного оружия. — И это, по-моему, справедливо. Ведь на меня очень редко жалуются клиенты.

— Потерев антенной об антенну, Дратт многозначительно добавил: — И никогда — жертвы.

Сэм был удивлен замечанием своего друга. Ведь человеку даже в голову не придет назвать раздавленного им таракана жертвой. Видимо у тситов — расы, представителем которой и являлся Дратт-пятый, — мораль и чувство сострадания гораздо выше, чем у людей. Что ж, век живи, век учись.

Узнав, что на Бингагии Сэм будет иметь дело непосредственно с М-Дитчем, Дратт-пятый глубокомысленно заметил:

— Такое выпадало немногим чужакам. А знаешь, почему?

— Нет, — признался Сэм.