Журнал «Если», 2000 № 03

Что это — роман «общего потока» (mainstream), «научная фантастика» (science fiction), «любовная мелодрама» (romance), «роман ужасов» (horror)? Да всего понемножку: и первого, и второго — и десятого! Между тем американский книжный рынок подобен большому универмагу: какие бы роскошные унитазы вы ни предлагали, никто их у вас не купит, если они выставлены в отделе обуви. Или, скажем, гастрономии.

Новый роман Симмонса, особенно ценимый самим автором, действительно трудно классифицировать. Скорее, это реалистическая проза или психологическая драма. Во всяком случае минимальный научно-фантастический элемент (главный герой — астронавт, по возвращении с Луны заново адаптирующийся к земной жизни) заметно уступает психологизму, с которым автор рисует своих персонажей. Да и вся история какая-то уж сильно приземленная: экс-астронавту — 52, жена оставила его, а сын примкнул к какой-то подозрительной секте в Индии…

Сам Симмонс считает роман в некотором смысле автобиографическим: «Мой герой ищет свое собственное «я» в адском мире вокруг, и его поиск напоминает тот, что совершал Данте. Приходится примерять на себя одну жизненную философию за другой… неплохая метафора и для моих собственных исканий, ведь подобные метания и рывки настигают каждого по достижении сорокалетнего возраста».

Не буду подробно останавливаться на других книгах писателя — еще одном романе ужасов, «Энтропийная постель в полночь» (1990), принесшем автору вторую Всемирную премию фэнтези, и сборнике рассказов «Молитвы разрушенным камням» (1990). Во всяком случае слава Симмонса если где и гремела, то уж никак не в жанре science fiction.

И вдруг, как гром среди ясного неба, — «Гиперион»!

«Это вышло как бы само собой, без моего участия, — вспоминал Симмонс. — У меня была договоренность на три книги с издательством Bantam-Doubleday, причем в контракте специально оговаривалось, что следующие после «Фаз тяготения» две книги я обязан написать исключительно научно-фантастические… Когда же я сел и стал обдумывать, что же, в сущности, хочу рассказать читателям, память подсказала мне, что над сходными вопросами уже размышлял один великий поэт, живший задолго до моего рождения. Я имею в виду Джона Китса и оставшиеся фрагменты его незаконченных поэм — «Гиперион» и «Падение Гипериона». Осознав это, я сразу же понял и другое: мой новый проект грозил стать огромной и чертовски сложной книгой. Такой она и получилась… Темы, которые мучили Китса, одолевали и меня; среди них главной, пожалуй, была проблема «замены» одной расы богов другой, не менее «божественной». В моей дилогии этим особенно отличается вторая книга, где роль новой разумной расы играет искусственный интеллект, созданный нами, уходящими с исторической сцены… Только Ките оперировал понятиями классической мифологии, а я имел дело с понятиями классической science fiction».

Как бы то ни было, Симмонс написал необычную книгу.

В ней странным образом соседствуют поэзия Китса и Чосера (в частности, «Кентерберийскими рассказами» последнего, несомненно, навеяно сюжетное построение первой книги дилогии), новой «апокалиптической» религии (фактически, еще одно перевоплощение христианства, возродившегося на далекой планете после гибели Земли, — совсем в духе модных веяний New Age), путешествий во времени и межзвездной политической интриги на уровне хербертовской «Дюны». Одним словом, как уже успели окрестить роман критики, эдакая «интеллектуальная космогоническая опера»!

В самом деле… Представьте себе группу межзвездных пилигримов, совершающих паломничество к святым мощам и по дороге неспешно рассказывающих друг другу истории одна невероятней другой. Различие с «Кентерберийскими рассказами» только в том, что место паломничества героев Симмонса куда фантастичнее, чем мог вообразить себе Джеффри Чосер. Это Могильники Времени на далекой планете Гиперион, творение неведомых звездных строителей; ходят легенды, впоследствии подтвердившиеся, будто пребывание внутри этих загадочных сооружений равносильно путешествию в прошлое…

Весьма далеко от средневековых представлений и божество, которому поклоняются в местах, описанных Симмонсом. Страж Могильников Времени Шрайк представляет собой некий механизм восьми футов высотой, упакованный в острые лезвия, как дикобраз. Согласно тем же преданиям, он должен убить всех пришедших к нему пилигримов, кроме одного, — и уж для этого-то счастливчика милостиво выполнит самое заветное желание! А еще в том странном мире нескончаемые войны ведут меж собой искусственные интеллекты — и они же предаются философским рассуждениям о сущности Времени и о месте Разума во Вселенной…

И все это буквально рвется со страниц «Гипериона» — десятками ярких образов, сотнями тысяч, если не миллионом слов! — обволакивает, сбивает с толку, ошеломляет… И только потом возникает острое желание перечитать его заново — уже смакуя детали, взвешивая и обдумывая прочитанное.