Журнал «Если», 2001 № 09

— Не видать, — подтвердил компьютер. — Планета прямо по курсу. Из бокового иллюминатора ее не видно.

— Повернись как-нибудь боком, дай посмотреть, — попросил Дужкин. — Сам понимаешь, мне на нее спускаться. Интересно же.

— Не могу, — ответил корабль. — Интересного там ничего нет. Большой каменный шар. Ложись спать.

— Ну пожалуйста, одна минута, — продолжал канючить Саша. — Ты кому подчиняешься, джинну?

— Никому. Я сам по себе, — ответил корабль.

— Тем более, — обрадовался Дужкин.

«Программа не позволяет, — появилось на мониторе. — Летим на автопилоте».

— Так его же можно выключить, — сказал Саша и схватился за рулевое колесо. Он принялся его крутить, но толку от этого не было никакого.

«Я же сказал, корабль ведет автопилот, — с ощутительной укоризной написал компьютер. — Так что сиди и не рыпайся. И благодари Бога, что автопилот. Ты бы нарулил».

Сообразив, что он не сможет уговорить своего электронного друга, Дужкин вздохнул и вернулся в кресло. Спать совсем расхотелось. Саше не терпелось поскорее приземлиться. Его почти не волновало, где он окажется. Главным было наконец выбраться из этой осточертевшей банки.

Уже задремывая, он попытался представить, как могут выглядеть жители этой планеты. Некоторое знакомство с фантастикой подсказывало, что встреча с ними вряд ли доставит ему удовольствие. Перед глазами у Дужкина мелькали какие-то неясные образы инопланетян, больше похожих на чудовищных тиранозавров. А вскоре ему приснился отвратительный сон, где он, как заяц, несется по бескрайнему перепаханному полю от огромного кровожадного инопланетянина. Но, как красиво и точно сформулировал изобретатель коллективного бессознательного Юнг, во сне человеку бывает страшно не потому, что он видит тигра, а ему снится тигр потому, что он в этот момент испытывает страх.

В общем, Саша немного нервничал.

Глава VI

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Открыв глаза, Дужкин увидел на мониторе надпись: «Приехали»— и с трудом сполз с кресла. Немного отвыкнув от тяжести собственного тела, он, пошатываясь, добрался до иллюминатора. Корабль стоял посреди поля, очень похожего на то, с которого он улетал.

— Мы что, вернулись на Землю? — растерянно спросил Саша.

— На Землю, только не на ту, — ответил компьютер. — Бери бластер и желаю тебе…

Открылись двери лифта, и на мониторе загорелась надпись: «Ни пуха, ни пера. Извини, если что не так — служба. Парень-то ты неплохой, хотя начинка у тебя хреноватая».

— У тебя зато хорошая, — беззлобно проворчал Дужкин и вынул из раскрывшейся витрины тяжелый, как кувалда, бластер. — Ладно, я пошел. — Еще раз подойдя к иллюминатору, Саша посмотрел вниз. — Это ведь то же самое картофельное поле. Может, хватит меня дурить! — обернувшись к монитору, сказал он, но на этот раз компьютер не ответил. Махнув ему рукой, Дужкин вошел в лифт и через несколько секунд очутился в нижнем горизонтальном коридоре, возле раскрытой двери.

Погода была прекрасная. Свежий ветерок ласково потрепал Сашины волосы, наполнил его легкие забытыми запахами Земли и, как бы считая свой долг выполненным, успокоился.

В полукилометре от космического корабля виднелась уже знакомая окраина города, а в противоположной стороне на таком же расстоянии темнел сумрачный лес.

Спустившись по ступенькам, Дужкин осмотрелся. Вокруг не было ни души. Иногда со стороны города доносились обрывки эстрадной музыки, и Саше показалось, что это та самая мелодия, которую он слышал до начала полета.

— Вот тебе и инопланетяне, — не без сожаления вздохнул Дужкин. За время полета он успел привыкнуть к мысли о встрече с неземным разумом и даже желал этого.

Еще раз взглянув на корабль, Саша побрел в город, где, по его разумению, дожидались его возвращения Розалия и Луиза — две женщины, к которым он был неравнодушен.

— И зачем надо было таскать меня по всему космосу? — ступая между грядок, произнес он в пространство.

«По несчастью или к счастью, истина проста: никогда не возвращайся в прежние места», — писал романтик Шпаликов, и он знал, о чем писал. Возвращение — вещь довольно коварная. Все мы куда-нибудь пропадаем, а потом непременно возвращаемся домой. Но, вернувшись через месяц из командировки, мы не ощущаем того душевного трепета, который наполняет наши души после двухлетней поездки за границу. А вернувшись с чужбины, человек не в силах почувствовать того болезненного восторга, который посещает его в редкие минуты встреч с собственными истоками. Наверное, все люди тайно или открыто мечтают об абсолютном возвращении, потому что никогда и никуда не возвращаются, а лишь удаляются все дальше и дальше, пусть даже и в ту же сторону, откуда пришли.

ГОМО