Журнал «Если», 2004 № 07

Полет и десантирование на поверхность Ламки описывать не стану: все штатно и стандартно. Три недели мы болтались на орбите, выбирая, куда бы высадиться. Вариантов существовало несколько. Исходя из того, что станция на поверхности планеты должна работать не то что сотни — тысячи лет, ведя в автоматическом режиме наблюдение за всей жизнью на планете, как местного происхождения, так и инопланетного, понятно, что ее местоположение — штука очень серьезная. Это возможность и энергоподпитки, и маскировки, и обеспечение условий устойчивой связи, и многое другое. Иногда такие станции прячут в горах, под искусственными завалами или в пещерах. Иногда заглубляют в землю. Бывает, что станция опускается на дно моря, но это отнюдь не оптимальный вариант, поскольку затрудняется наблюдение за поверхностью и возникают определенные проблемы с самоликвидацией (точнее, ее следами), время которой рано или поздно приходит. Кроме этого, нужно просчитывать, как поведет себя данная местность через год, десять, сто, даже тысячу лет: тектонические процессы, климатические условия, вулканы, торнадо, шторма, солнечная активность, эрозия почвы, распространение биомассы, метеоритные дожди, кислотность, засоленность и еще десятки факторов. Этим занимается Жан, предлагая мне, руководителю экспедиции, разные варианты.

В конце концов мы остановились на болоте. Здоровенное такое болотище, в отдельных местах доходящее до сорока метров глубины. Жан уверил меня, кривляясь перед экраном монитора, как обезьяна перед зеркалом, что болото — идеальный вариант. Лет через сто пятьдесят оно зарастет, зеркало воды покроется растительностью, потом начнется процесс торфообразования, способный затянуться на многие сотни лет; район сейсмически пассивный, но с точки зрения наблюдения почти идеальный. Расположенная на дне болота и надежно закамуфлированная под каменный массив станция может не только работать с расположенными в разных местах наблюдательными постами, но вести наблюдения со стационара.

— Ну, Жан, убедил. Падаем в твое болото.

— Когда?

— Да хоть завтра. Еще раз все проверим и — в атаку, кавалерия!

— А пока, может, за успех? — предложил Жан, делая умильную физиономию. Он уже не в первый раз подбирался к коньяку, но мне пока удавалось отбить атаки.

— Потом. Когда все закончим.

— Обещаете?

— Ох! Да иначе ты с меня с живого не слезешь, садист. И алкоголик к тому же.

— Обижаете, командор. Если на пьяницу я еще и потяну, то на алкаша — никак. Комиссия алкаша ни за что не допустила бы в экспедицию.

Ни за что не взял бы его с собой, наглеца, но уж больно он хороший прогнозист. Там, где другой копался бы полгода, Жан все рассчитал за двадцать дней. И не просто сляпал, сделав правдоподобные расчеты только для того, чтобы замазать глаза начальнику. Я воробей стреляный и на пустышку не куплюсь.

Приземление мы провели хорошо, ранним утром в дождь, и мягонько так опустились на дно. Кстати, пилотом был я. Это я факт констатирую, а не хвастаюсь. Камеры слежения зафиксировали, как с поверхности воды сорвалось несколько существ, похожих на птиц — к радости наших биологов, которые, сидя у экранов там, на корабле, жадно изучали появляющиеся картинки, кстати, не так уж сильно отличающиеся от того, что они могли наблюдать непосредственно с орбиты.

Очутившись на дне, мы с Жаном принялись обустраивать станцию, точнее, встраивать ее в местность. Алгоритм выверен годами, так что особо напрягаться нам не пришлось. Автоматика принялась за маскировку купола, превращая его в скалу, одну из нескольких, что имелись на дне. Я занялся позиционированием станции. Пока нас тут трое: кроме нас с Жаном еще Рауль, который должен «вписать» станцию так, чтобы ни одна живая душа не могла угадать в ней дело рук человеческих. Но через какое-то время здесь может оказаться наш десант или комиссия — десять, а то и пятнадцать человек. Многовато, но что ж. всяко бывает — практически станция должна выдержать и это. Много чего предстоит ей вынести. Вот мы и старались. Коньяк я разместил на задворках техсклада.

Скажу не хвалясь, пахали мы, как черти. Двадцать часов почти без отдыха, только с небольшими перерывами на еду. Зато через эти самые двадцать часов наша станция стояла так, будто и тысячу лет до этого. На следующие сутки мы запланировали снабдить ее «глазами»: в радиусе пятисот — шестисот километров нам предстояло установить камеры, которые будут собирать информацию. А пока — отдых, расслабуха. Заслуженная, без дураков! Коньяк, кстати, мы даже не пригубили. Просто не до того было.

Нет, врать не стану. Первым проснулся Рауль. Поспали мы примерно часов шесть. Не норма, конечно, но терпимо.

Не хочу и не буду говорить здесь, кто и как вскакивал, что орал, и вообще детали опущу. Ну их! Стыдно как-то. Хотя, по идее, после стольких лет пребывания в моей должности это чувство должно было атрофироваться.