Журнал «Если», 2006 № 11

Клоп и Кошмарик тоже делом заняты — один собирает образцы породы, другой бросается на всякую живую и дохлую органику. К середине дня оба умаялись собирать, пустили в дело экспресс-лабораторию. Как будто ничего не случилось — удивляются и присвистывают, фиксируя данные. Профессионалы, одно слово.

Я бы не отказался им помочь, меня тоже любопытство разбирает, но на мне все хозработы. Сходил в лес нарубить дров — ну и бурелом там после землетрясения! — и вернулся не только с дровами, но и принес за хвост дохлого зверька типа крысы, отдал Кошмарику. Тот крысу отпрепарировал и нашел, что она по строению близка к земной черной крысе. Тут даже я понял, что это значит.

Необратимость и неповторяемость эволюции — об этом вы слыхали? Вылейте на плотно убитую землю ведро воды — она пустит ручейки во все стороны, ища, куда бы стечь. Какой ручеек первым достигнет низинки, зависит от местных условий. Так и биологическая эволюция. Возьмите Землю эпохи динозавров и переиграйте эволюцию наново — получатся ли со временем те же киты, тигры, крысы, человек? Вот вам — получатся. «Ручейков» триллионы. Условия жизни на планете могут меняться достаточно случайным образом, мутации тем более случайны, а случайность не воспроизводима. Может, со временем дело и дойдет до разумного существа, но человеком оно не будет, это я вам говорю.

С крысой, собственно, то же самое. Ну не должно быть такого сходства!

— Помнишь Землю-51? — спрашивает меня Кошмарик.

Еще бы мне не помнить. Вместе уносили ноги от орды прожорливых тварей и одну подстреленную утащили с собой в Лаз. По изучении твари оказалось, что она не имеет аналогов на Земле даже на уровне надтипа. Уникальная дрянь.

В других землеподобных мирах, где развилась жизнь, картина примерно та же — чуждая биота, напрочь чуждая. И это при том, что сила тяжести там нормальная! А тут?

— Ну и что нам об этом думать? — вопрошаю.

Кошмарик пожимает плечами. Он не знает. Может, он думает, что я знаю? Так зря.

Клоп тем временем укрепил сейсмограф, а как пошли писаться кривые, так и сел. Головой вертит, шары в пол-лица. Не поверил прибору, запустил тест.

— Ну? — я ему.

— Не бывает такого, — бормочет Клоп.

— Чего не бывает?

— Полутора сотен одновременных землетрясений по всей планете силой свыше пяти баллов не бывает…

— Прибор врет, — говорю я ему и сам на то надеюсь.

У Клопа вид задумчивый. Скверная это задумчивость, такая бывает у самоубийц и приговоренных.

— Да нет, прибор в порядке…

— Уверен?

— Прибор в порядке, — настаивает Клоп. — Зато планета не в порядке. В том-то и беда.

Почесал я в затылке, вздохнул.

— Продержимся как-нибудь. Нас выручат.

Взглянул он на меня с видом «ты так думаешь?», но вслух, конечно, ничего не сказал. За такие слова можно и в лоб схлопотать. Вера нам нужна и оптимизм, с ними целее будем.

Ужинать пришлось пищевыми брикетами, размочив их в воде, да еще взяли из НЗ по две галеты. Я бы и крысу местную слопал, только Кошмарик ее не отдал на съедение. Ничего, и так жить можно. Надо только настроиться на то, что еды будет мало, и не ждать гор снеди. Еще полезно умаять себя работой до дрожи в конечностях.

Все это у меня получилось, особенно второе. Ни одного достойного пойти нам на ужин представителя местной фауны я не подстрелил, потому что не встретил, зато выворотил из лесного бурелома два отличных нетолстых бревна. Пойдут на стропила. Завтра притащу еще, а кроме того, продолжу возведение стен из плоских камней с глиняно-грязевой связкой. Подсохнет — будет то, что надо.

При нормальной тяжести я бы вдвое больше наворочал, но тут уж ничего не поделаешь. Сорву пуп — никому от того пользы не будет. И без того тело ватное, а ноги того и гляди сведет судорогой — то правую, то левую, то обе сразу. И это я, тренированный лазутчик, Потаскун! Представляю себе рядового горожанина на нашем месте! С брюшком и одышкой. Он еще вчера упал бы на землю, моля пристрелить его.

И пришлось бы, наверное! Уж лучше принять смерть сразу, чем в мучениях.

Клоп с Кошмариком выглядят чуть получше меня, но не намного. Им тоже досталось. Сжевали мы по брикету без всякого аппетита, просто по необходимости, запили кипятком. Ночевать придется, как вчера — на голых камнях вокруг потухающего костра. Но пока огонь горит ярко, запас дров имеется, и можно просто полежать, поглядеть на огонь и поразмыслить.

— Во всем этом дегте, — раздумчиво говорит мне Клоп после долгого-долгого молчания, — есть чуть-чуть меда. Ты его ощущаешь?

— Смеешься?

— И не думаю. Мы еще живы. Неплохо, правда?

Возражать этому оптимисту я не стал. А вы стали бы?

Стемнело, на небе звезды высыпали. Тусклые они здесь какие-то.

Наверное, дело в том, что на Земле-118 атмосфера толще и плотнее. Рисунок созвездий незнакомый. Потом звезд вовсе не стало — с юга принесло то ли облако, то ли просто какую-то мглу. Но еще до того, как она поглотила все небо, Кошмарик выпучил глаза и ткнул пальцем повыше моей головы:

— О! Луна!