Журнал «Если» 2010 № 3

В чем-то он был прав, с этой минуты чужак стал для меня пустым местом. Я проследил за ним до самой воронки, окружавшей Ось Мира. Чародей остановился на краю обрыва и принялся читать одно из своих паршивеньких заклинаний. В эту минуту он был очень похож на некроманта из непрочитанной книги. Ось безучастно впитывала хилые волны магии, которые посылал пришелец. Мне даже не пришлось ничего поправлять. Затем неудачливый искатель могущества поднялся в воздух и спланировал вниз, в середину Оси.

Даже если бы я хотел что-то предпринять, я бы не смог этого сделать. Меня на мгновение ожгло не то холодом, не то жаром, душу стегнуло истовое желание дурака: «Власть! Власть над миром!» — а в следующую секунду от чародея осталось облачко мути, тут же исчезнувшее без следа. Материальная природа незваного гостя тоже не устояла, лишь мелкие брызги секанули в разные стороны, спалив мою веревку, что по-прежнему свисала с обрыва, и углубив воронку разом на целую пядь.

Лишь теперь я понял, что означают полосы чуть более темного оттенка, нежели окружающий лед, которые хоть и с трудом, но можно разглядеть на зеленоватой стене. Вспомнились слова Растона: «Там много останков нашего брата разметано…». Вот такая судьба была уготована и мне. Хорошо, что в ту минуту меня не интересовали ни власть, ни могущество, и даже мысли о мести я отложил на потом.

А что касается погибшего чародея, то в момент гибели у него и впрямь была власть над миром. Только воспользоваться ею он не успел. Власть — вещь преходящая, и чем больше власть, тем быстрее она проходит.

* * *

Кто бы мог подумать?. Уж, во всяком случае, не я. Даже когда я поселился в доме Растона и всякий день ходил к Оси, я не думал, что когда-нибудь поступлю столь немыслимым образом.

Кристалл сиял передо мной ровным негаснущим светом. Драгоценнейший из артефактов, некогда с бою взятый у народа кобольдов в самой глубине чудовищной Прорвы. Зародыш Великой Черепахи. Древние верили, что на ее спине держится земной круг. А я добыл Черепаху, носил с собой и использовал в бою, едва не погубив Землю. И вот теперь я второй раз протянул руку, чтобы взять то, что мне не принадлежит.

За полтора столетия, что камень пробыл у меня, рука привыкла ощущать гладкость его граней. Камень льнул к ладони, и все в душе кричало: «Это мое! Я добыл его, отняв у мерзких тварей, я хранил его долгие годы, и он должен принадлежать мне!».

Я не сопротивлялся этой силе, сопротивляться ей бесполезно. Я даже не сделал ни единого шага, поскольку в Оси нет расстояний и здесь не нужно делать шагов. Я просто разжал пальцы, положив кристалл на безобразный алтарь, с которого взял его полтора столетия назад.

Древние были правы: Земля действительно стоит на спине Великой Черепахи. И неважно, что на самом деле шар Земли кружится в вечной пустоте; если не будет Черепахи, Земля рухнет внутрь себя, обратившись в дым и хаос. А я, ничтоже сумняшеся, сорвал с места основание Земли, положил его в карман и ушел, довольный своим геройством.

И теперь, сокрушенный и униженный, я принес камень обратно.

Не знаю, что делали подземные жители, увидав возвращенное сокровище. Может быть, они прыгали, извивались и ликовали по-своему. Быть может, лежали ниц, не смея встопорщить усов. А возможно, просто удовлетворенно хрюкнули и продолжили заниматься своими делами. Я ничего этого не видел, потому что видеть не хотел. Кобольды не стали мне симпатичнее, оттого что я узнал, чем и как они живут. Но они живут под землей и еще меньше нас заинтересованы в землетрясениях и внезапных извержениях вулканов. Вся сплетенная ими магическая паутина направлена на то, чтобы силами хаоса поддерживать мировой порядок. И Великая Черепаха была сердцем этого удивительного явления.

Кто знает, когда ползучие кобольды сумели бы найти возрожденный зародыш, возможно, к тому времени ни под землей, ни на поверхности было бы уже невозможно жить. Но у меня хватило силы исправить зло, которое я причинил в те времена, когда считался светлым магом.

Вернув кристалл, я забился, словно волосатый кобольд, в свою нору и неделю пил без просыху. Фляжка поила меня самой горькой водкой, но это было ничто по сравнению с той горечью, что жила в душе.

Проснувшись в очередной раз, я привычно прильнул к волшебной фляге и содрогнулся от неожиданно кислого вкуса. Более злого кваса пробовать мне еще не доводилось. Глоток зверского пойла продрал меня изнутри, заставив мгновенно вытрезвиться. Разумеется, фляжка была тут ни при чем, не та это вещь, чтобы управлять владельцем и указывать, что ему пить. Просто я сам понял: пора возвращаться к жизни, и таким варварским способом рассеял алкогольный дурман.

Во время моего запоя Тюпа исправно дважды в день подметал полы и, вопреки приказанию, поддерживал огонь в очаге, так что особого урона жилище не претерпело. Хотя, возможно, начав мерзнуть, я сам приказал Тюпе заняться очагом. А что касается колдовства в пьяном виде, то я, как всякий человек, не склонный к самоубийству, давным-давно заблокировал у себя эту способность.