Журнал «Если» 2010 № 3

— Жалкое зрелище в засуху, — признал он. Пруд был сравнительно широким и глубоким, но содержал лишь вонючую пенистую грязь, через которую петляла угрюмая зеленоватая струйка шириной в простой карандаш. — Но когда наступит сезон дождей, тут и Ной содрогнется. И вообще, это, наверное, он в твоем «Златосуке» описан. На протяжении ста миль никакой другой воды нет.

Я задумался: если герой Фрейзера достаточно отчаялся, чтобы попытаться вызвать дождь, то как же ему подыскали подходящий водоем?

— А, будь все проклято, — пробормотал я.

— Твоя неумеренность в выражениях, Преп, меня изумляет.

Но у меня созрел план, который я и объяснил Маккабби. Мы перебросим временную дамбу через нижний конец прудика. К тому времени, когда анула оправятся от желудочно-кишечных неполадок, вода достигнет уровня, достаточного для наших целей. Именно так мы с Маккабби и поступили: притащили и нагромоздили камни, а щели между ними замазали глиной, которую палящее солнце быстро превратило в цемент. Закончили мы к ночи, и вода уже поднялась нам до лодыжек.

На следующее утро меня разбудили улюлюканье, свист и лязг из лагеря анула. Ага, подумал я, довольно потягиваясь, они обнаружили улучшенную систему водоснабжения и празднуют. Тут в палатку влезла щетинистая физиономия Маккабби, и он возбужденно возвестил:

— Войну объявили!

— Неужто с Америкой? — охнул я (в его словах прозвучала явная укоризна), но физиономия так же внезапно исчезла.

Натянув ботинки, я вышел к нему на пригорок и тут понял, что он имел в виду межплеменную войну.

Под нами было эдак вдвое больше черных, чем я помнил, и каждый улюлюкал за двоих. Они топтались на месте, били друг друга по головам копьями и палками-копалками, бросались камнями и бумерангами, а еще совали угли от костров в курчавые волосы друг дружке.

— Это соседи, — пояснил Маккабби. — Племя бингхи-бангхи. Они живут ниже по ручью, а сегодня на восходе обнаружили, что им выключили воду. Они винят анула в преднамеренном массовом убийстве с целью захватить их земли для выращивания ямса. Ну и переплет!

— Нужно что-то предпринять!

Маккабби порылся в вещмешке и достал игрушечного вида пистолетик.

— Это просто пукалка двадцать второго калибра, — сказал он. — Но им положено бежать домой, едва завидят оружие белого человека.

Мы бросились вниз по склону в самое пекло, Маккабби отчаянно палил из пистолетика в воздух, а я махал Новым Заветом, возвещая, что право на нашей стороне. Разумеется, под этим новым натиском захватчики отступили, унося раненых. Мы загнали их на ближайший холм, с высоты которого они потрясали кулаками и выкрикивали угрозы и оскорбления, но наконец усталые и разгромленные ушли на собственную территорию.

Маккабби расхаживал по лагерю анула, посыпая тальком для ног (единственное медикаментозное средство, какое нашлось в его мешке) тех, кто был более или менее тяжело ранен. Впрочем, потерь насчиталось немного, и большинство отделалось разбитыми носами, шишками на голове или поверхностной депиляцией в тех местах, где были вырваны усы или волосы. Я по мере сил играл роль капеллана на поле боя, пантомимой оделяя духовным утешением. Одно было хорошо: анула как будто совершенно оправились от прострации после бусинной диеты. Утренняя зарядка помогла.

Когда все немного успокоилось, а мы с Маккабби завершили завтрак чашкой чая, я отправил его искать среди племени незанятого мужчину клана, который считал бы широкорота своим кобонгом, или тотемом. Он действительно нашел молодого человека такой конфессии и, возобладав над его упрямым нежеланием, привел ко мне.

— Это Яртатгурк, — объявил Маккабби.

Яртатгурк прихрамывал — последствие основательного пинка головореза из племени бингхи-бангхов. Остальное племя тоже пришло и выжидательно расселось на корточках вокруг нас троих, словно им не терпелось посмотреть, какое новое лакомство я припас для их юноши.

— Теперь мы должны воспроизвести ритуал, — сказал я и начал зачитывать описание церемонии в «Золотой ветви», а Маккабби фразу за фразой переводил. По завершении юный Яртатгурк внезапно встал и, невзирая на хромоту, изобразил бодрую джигу к дальнему горизонту. Остальные анула забормотали между собой и начали постукивать себя указательными пальцами по лбу.

Когда Маккабби привел назад упирающегося Яртатгурка, я сказал:

— Церемония же должна быть им знакома…

— Они говорят, мол, если тебе так адски хочется пить, что ты готов пуститься в такие тяжкие, мог бы не бусы привезти, а аппарат для бурения артезианских скважин. И они правы.

— Не в том смысл, — сказал я. — Согласно Фрейзеру, когда-то давным-давно у широкорота была жена-змея. Змея жила в водоеме и обычно вызывала дождь, плюя в небо, пока не покажутся радуга и облака и не пойдет дождь.

Перевод этого вызвал целую бурю чириканья и постукивания пальцами по лбам.

— Они говорят, — перевел Маккабби, — мол, покажи им, как птица совокупляется со змеей, и они принесут тебе сколько угодно воды, даже если придется на руках прыгать отсюда до гребаного залива Карпентария.

Подобное отношение угнетало.