Журнал `Юность`, 1973-3

Заранее не угадаешь, какой тяжести будет ваш первый пациент и какое решение вы примете… Для меня, например, первый случай практики оказался трагическим. До сих пор мучаюсь угрызениями совести за проявленное малодушие. Признаться в этом нелегко! События полувековой давности, но я их помню и сейчас… Вскоре после госэкзаменов с дипломом врача меня позвали в цыганский табор к женщине, которая никак не могла родить. Излишняя самоуверенность, желание показать всем, какой я знающий врач, помешали мне взять с собой опытную акушерку. Приехал ночью. Под телегой на куче тряпья лежала в полузабытьи женщина. Жёлтое лицо искажено мукой, покрыто испариной, губы сухие, в кровавых трещинах, глубоко запавшие глаза смотрят с тоской и надеждой. Ни стона, ни жалоб…

Человек родился…

Я бросился к роженице. Осмотрел и сразу понял: ребёнок мёртв. Пытаюсь освободить роженицу от плода — ничего не получается. Проходят долгие минуты… Всё напрасно. И тут в отчаянии от своей беспомощности теряю самообладание и убегаю…

Пораженные откровенным признанием убеленного сединой профессора, мы сидим притихшие и думаем, как же нелегко быть врачом, какое тяжёлое бремя ложится на его плечи, особенно на врача-акушера…

Профессор Малиновский прочитал нам несколько лекций по акушерству. Он был признанным авторитетом, разрабатывающим физиологическое направление в акушерстве. Это учёние, опирающееся на достижения отечественной физиологии и биохимии, отражено в его учебнике по оперативному акушерству, которым мы пользовались при подготовке к занятиям. Надо сказать, что учебник Малиновского признан лучшим пособием для студентов и врачей не только в отечественной литературе, но и среди одноименных иностранных руководств. У книги много достоинств, но, пожалуй, главное из них то, что М. С. Малиновский убедительно показывает молодому врачу, на что следует обратить особое внимание, чем грозит тот или иной признак, нужно ли немедленно вмешиваться в течение родов и если да, то как.

Практические занятия проводили опытные ассистенты клиники. Нашу группу вела одна из лучших ассистентов — Екатерина Ивановна Гагаринская. Невысокого роста, живая, худенькая… Как-то не верилось, что она мать четверых взрослых ребят.

Екатерина Ивановна была всегда окружена студентами — на амбулаторном приеме, в палате, в родильном отделении или на занятиях в учебной комнате, где мы осваивали сложные приемы оперативного акушерства. Она терпеливо ожидала, пока каждый студент проделает «операцию наложения щипцов» или «поворот на ножку». Фантом — макет роженицы — позволяет имитировать роды — нормальные и патологические. В фантоме преподавательискусственно создает различные положения «плода», подобные тем, какие встречаются в жизни, и предлагает студентам найти правильное решение.

Екатерина Ивановна была хорошим педагогом и необыкновенно чутким врачом. Она умела так заинтересовать предметом, что даже те, кто «определился» в выборе специальности, проявляли большой интерес к акушерству. А сколько студентов-кружковцев вместе с ней участвовало в проведении исследований на животных или разбирало кипы историй болезни по теме, которую вела Екатерина Ивановна!

Я вспоминаю, с каким волнением и душевным участием помогала она Моёй однокурснице Ольге Макеевой готовить доклад по диагностике и оперативному лечению внематочной беременности; Екатерина Ивановна успокоилась только тогда, когда Ольга сделала блестящее сообщение на научной конференции кафедры. Она болела душой за каждого из нас, и мы это очень ценили. И не было случая, когда б студенты её группы пришли на экзамен неподготовленными. На курсе считалось большой удачей попасть на занятия в её группу.

Имея большой и трудно нажитый жизненный опыт, Гагаринская умела расположить к себе студентов, предостеречь их от неверного шага в жизни.

Вспоминается случай, который всех нас взволновал.

Молодая пара студентов решила жить вместе.

Когда складывалась семья, ей шли во всем навстречу: помогали получить отдельную комнату, приобрести мебель, кухонные принадлежности и другие предметы быта. Так произошло и на этот раз. Студенты-однокурсники поженились и стали жить в отдельной комнате на Пироговке. Жили дружно, хорошо, пока не родился ребенок. Прибавление семейства не входило, видимо, в планы молодого отца.

Его стали раздражать детский плач, пеленки, домашние заботы, материальные затруднения. Он уже начал поговаривать, что, мол, «женился зря», говорил: «Семья — помеха в жизни и учебе». Жену стал обвинять, что та перестала расти, отстает в учебе, не ведет общественную работу, стремится больше быть дома. Сам же ночевал дома редко, больше у товарищей. В общем, вскоре он поставил вопрос о разводе.

Все наши разговоры в группе, на комсомольском бюро ни к чему не привели. Семья эта была на грани распада.