Журнал "Юный натуралист" №10, 1938

Ребята! Вы только что прочли о том, как живут и работают молодые советские ученые. Теперь вспомним о прошлом, об одном из лучших сынов русского народа — отце русской науки, Михаиле Васильевиче Ломоносове.

С огромным трудом, борясь с косностью и рутиной в среде ученых, преодолевая тупоумие и злобу чиновников Екатерины II, крестьянский сын Михаил Ломоносов шел к вершинам знания. Поколения великих русских ученых, несмотря на все препятствия, двигали науку вперед и вперед, продолжали дело, начатое им. Продолжают его и молодые смелые ученые нашей свободной, прекрасной страны.

Михаил Васильевич Ломоносов

Деревня Денисовка лежит среди лесов и болот бывшей Архангельской губернии. Там родился и провел свое детство Михаил Васильевич Ломоносов.

Деревня Денисовка была в те времена совсем маленьким, обычным для севера поселением: несколько домов и церковь.

С холма, где стоял ломоносовский дом, виден уездный городок Холмогоры, речка Быстрокурка и отлогие берега Северной Двины.

Население всей округи — крестьяне-поморы — потомки новгородцев, переселившихся в шестнадцатом-семнадцатом веках на берега Северного моря.

Отец Ломоносова — Василий Дорофеев — был государственным (не-помещичьим) крестьянином. Занимался он земледелием, рыболовством и ловлей морского зверя. Был энергичней всех других жителей Денисовки, отличался умом и инициативой. В болотной котловине он сделал пруд, разводил там рыбу, удерживая ее железной решеткой от выхода в реку. Выстроил настоящий европейский корабль— галиот «Чайку, на котором совершал далекие плавания.

Сын Василия Дорофеева — Михаил — с десятилетнего возраста начинает путешествовать вместе с отцом. Они уходили надолго и далеко от дома в море, боролись с ветрами, несущими тяжелый лед, преодолевали злую северную природу. Суровые условия труда закалили и воспитали мальчика, сделали его крепким и мужественным. О его силе и способностях стали говорить по всей округе. Любознательность его росла с каждым днем. Рыболовы и моряки рассказывали ему о далеких странах, лежащих за безмолвными синими льдами, рассказывали чудесные сказки, созданные народом. Он видел море и жизнь моря, видел бескрайные холодные сияния в небе, сверкающие всеми цветами радуги. Он слышал и знал все капризы и прихоти ветров и всегда мог легко определить их направление. Его интересовала жизнь на глубине и жизнь на берегах, его увлекало все — жажда познания не имела пределов!

Михаил Ломоносов рано научился читать и быстро прочитал все церковные книги, которые были в деревне. Долгие северные зимы давали ему много свободного времени. Жажда знания томила его, но найти удовлетворения он не мог. В славяно-латинскую школу в Холмогорах его не приняли: дети государственных крестьян не могли учиться в этой школе. Приходилось заниматься самому, приходилось только догадываться о том, что уже было давно известно. Это обострило наблюдательность мальчика. Наблюдая явления природы, он спрашивал и расспрашивал людей бывалых, проверял и снова спрашивал, советовался и так мучительно-трудно собирал крупицы знаний.

В 1731 году отец отправил Ломоносова в Москву в обозе с товарами. Там он явился в Славяно-греко-латинскую академию (детей крестьян туда также не принимали), назвался дворянином и был принят. Казалось бы, он достиг своей цели и мог быть счастлив. Но нет: быстро овладев схоластической церковной наукой в Москве, он отправляется, в Киев, надеясь получить больше знаний в старинной Киевский академии. Увы! Там — в Киеве — его накидает полное разочарование: ничего нового, ничего больше того, что знал, — все та же нудная, нудная догма! С родины отец писал: «Возвращайся». Старик говорил о своих преклонных летах, о заботах и о том, что «хорошие тамошние люди» дочерей своих отдадут.

Петербург.

_{(С гравюры XVIII века.)}

Разочарованный, возвратился Михаил Ломоносов в Москву. Что делать? Итти опять в академию? Но что найдет он среди высушенных, как вобла, догматиков и схоластов? Он в нерешительности, он не знает, что делать. Но оставить науки, вернуться обратно в Денисовку, в Холмогоры, — это для него смерти подобно…

Бывают в человеческой жизни минуты неожиданного счастья, — приходят такие минуты иногда словно из-под земли, в самые критические, казалось бы безысходные дни.