Журнал «Компьютерра» № 30 от 21 августа 2007 года

А, была не была, рискну. Для начала распишусь в том, что я, как биолог, уважаю и даже люблю химию (а также геологию, физику, астрономию, космологию и другие естественные науки). Хоть эти науки и дают меньшую, чем биология, возможность для сопереживания, но они все же завязаны в один узел естественнонаучным мировоззрением. Вам ведь известно, что науки делятся на естественные, неестественные [Искренне уважаемые мной филологии с математиками и другие науки о символах, а также многообразные технические науки] и противоестественные [Назвать, какие, или сами догадаетесь? Ну эти, которые сейчас стали такими популярными…]? Человек, который понял основы естественных наук, переходит в новое качество. Он видит взаимосвязи, которыми сцеплены свойства окружающего его мира, понимает, как сплетена "ткань бытия [© Пьер Тейяр де Шарден]". Помните старое значение слова «космос»? Оно включало представление об упорядоченности, закономерности мироздания (Универсума), противопоставляя космос хаосу. Сейчас, наверное, невозможно поместить в одной голове знание всех естественных наук на современном уровне; едва ли не последнюю попытку такого рода сделал Александр фон Гумбольдт, универсальный гений начала XIX, уже позапрошлого века. Но даже начатки этих наук дают шанс на целостную картину этого мира, на иной уровень диалога с ним. Так как же сформировать естественнонаучное мировоззрение в школе?

В школе дети изучают основы наук.

Почему науке, лишь одному из способов взаимодействия с действительностью, уделяется такая честь, вопрос особый. Так или иначе, будущий водитель троллейбуса должен знать, что у круглых червей полость тела первичная, у кольчатых – вторичная, а у членистоногих – смешанная (простите, привожу примеры из своей области).

Зачем? Не знаю. Вы думаете, в школьных программах отражено понимание, зачем что-то надо учить? Например, для своей работы я сформулировал такое предназначение школьного курса зоологии: сформировать у детей заинтересованно-бережное отношение к животным, нашим замечательным родственникам. Ну, а изучение конкретных программных вопросов пусть развивает способность детей к мышлению и установлению взаимосвязей… Разделят ли мой подход соответствующие ведомства? Вряд ли. Им проще проверять знание фактов. Неуклюжий переход на тесты [А вы знаете, какие остроумные тесты на понимание (и шире – на когнитивные способности) есть в какойнибудь Америке? Великолепные! Только непонятно, кто у нас их может сочинять и где их использовать…] только ухудшает привязку обучения именно к накоплению массы конкретных знаний. Что могло бы давать изучение химии? Развивать способность к мышлению. А еще? Делать мир вокруг нас понимаемым, закономерным, интересным! Плюс давать массу практически полезных сведений. Когда более четверти века назад я начал учить химию в седьмом классе, я нахватал троек. Надо было запомнить кучу каких-то реакций и свойств, которые были для меня разрозненной кучей фактов. Родители попросили поговорить со мной их знакомого, хорошего школьного химика. Он побеседовал со мной, сидя на скамейке в своем саду, а потом в этакой перипатетической манере продолжил разговор в течение похода в продуктовый магазин и обратно. В ходе этой аудиенции он не стал мне объяснять множество фактов-следствий, а изложил мне их причины, главные принципы. В какой-то степени эти принципы звучат мифологически, но это не мешает использовать их в качестве фундамента для выстраивания фактов. Итак, есть атомы, состоящие из ядер с электронными оболочками. Эти атомы стремятся довести свои электронные оболочки до совершенства, до полноты. Тем, у кого до совершенства не хватает немного, и у кого сильно` взаимодействие ядра с наружными электронами, проще дополнить то, что у них есть. Имеющим мало и плохо удерживающим – проще отдать. Дополнять можно, объединив или отобрав… Сравнение «силы» стремления ядра обладать электронами объясняет, какие реакции идут, а какие – нет. А то, сколько электронов принимают или отдают атомы, определяет соотношения реагентов и формулы получающихся веществ.

А что, моя школьная химичка этого не знала? Конечно, знала. Но у нее не было повода доверительно поговорить с отстающим учеником: она была занята отработкой целей и задач конкретных уроков. Сегодня надо выучить, что эта реакция идет при таких-то условиях, а та – при сяких, неужели это трудно запомнить? А потом ситуация изменилась, преподавать химию к нам в класс пришел биолог, и все стало легко и понятно.