Журнал «Компьютерра» № 47-48 от 19 декабря 2006 года

Я.: Ключевой тезис такой: у нас в стране не было и пока нет системы подготовки кадров, которые могли бы давать такие рекомендации. Остались только те, кто был воспитан еще… в давние времена. Поэтому во всех крупных структурах люди именно такие. Для этого нужно быть широко образованным человеком.

Такого образования уже нет?

Я.: Нет.

То есть — катастрофа?

Я.: Катастрофа. Мы в МГУ очень узкие специализации готовим. Людей широкого профиля, которые могут дать рекомендации по защите крупного объекта, никто нигде в России не готовит. За исключением закрытых структур, готовящих кадры для закрытых же структур. 120 вузов открыли специализацию по ИБ. Но по пальцам можно пересчитать вузы, которые готовят действительно хороших специалистов.

С.: Чтобы готовить специалистов, нужно самому быть специалистом и иметь большой опыт. А таких преподавателей, увы, немного.

Что можете порекомендовать — где лучше учиться по этому профилю?

Я.: Лучше всего — в ИКСИ (Институт криптографии, связи и информатики) академии ФСБ. Но он готовит специалистов только для военных и для себя. Далее — МИФИ (факультет ИБ), МГТУ им. Баумана (но там тематика несколько уже, с ориентацией на технические средства защиты). Потом — РГГУ, МИЭМ, Московский Университет связи, в МИРЭА есть хорошая кафедра. В послед ние годы резко вырос Самарский университет. Проблема образования каждый год обсуждается на всех уровнях — но пока ничего не сдвинулось с места.

А на Западе какие университеты сильнее всех по этой части?

С.: Там много очень сильных школ. МТИ, Цюрих (ЕТН), прекрасная школа — Бельгийский католический университет. Они открыты, но до определенного предела. Некоторые работы выполняют для своих спецструктур, кое что им не рекомендуют обсуждать на конференциях.

Значит, у нас такой уровень только у военных, а там и у гражданских?

Я.: Могу ответить так: мы опоздали на тридцать лет с четким разделением проблематики ИБ на открытую и закрытую. Когда у американцев в 1975 году появились Диффи и Хеллман — это было начало. После нескольких лет борьбы их отпустили «на волю», и пошло все это развиваться в университетах. Сначала был принцип добровольного цензурирования, с докладом в АНБ, но потихоньку все освободилось.

С.: А в России, уже после того, как Советский Союз рухнул, еще долго продолжали бороться против открытого крипто, и вообще открытости в ИБ. Само слово «криптография» было секретным.

Я.: Настоящий рывок к открытости у нас тоже произошел — но только пять лет назад, когда в МГУ состоялась международная конференция «Московский университет и развитие криптографии в России».

Угрозы реальные и мнимые

Автор: Киви Берд

Самым, пожалуй, ярким и запоминающимся следом, который сумел оставить в истории американский политик Джон Хамре (John Hamre), стала его речь в Конгрессе США 9 марта 1999 года, когда в качестве замминистра обороны он впервые отчеканил выражение «электронный Перл-Харбор». Предупреждая законодателей о постоянно растущих угрозах со стороны кибертеррористов, Хамре дал красочные предсказания новых атак, которые «будут направлены не против военных кораблей, стоящих в гавани; теперь они будут направлены против инфраструктуры».

ЦИФРОВОЙ ПЕРЛ-ХАРБОР

Люди, как известно, легко западают на броские и запоминающиеся образы, а потому эффектная и доходчивая формула «электронный (или цифровой) ПерлХарбор» быстро стала как бы самоочевидным аргументом едва ли не во всех дискуссиях и исследованиях, касающихся защиты критических инфраструктур. Тем более что ныне не подлежит сомнению ключевая роль информационных технологий, компьютерного оборудования и программного обеспечения во всех областях, которые обычно принято относить к критично важным для общества и государства инфраструктурам: энергетике, водоснабжению, транспорту, коммуникациям, финансово-банковским сетям и т. д.

Реальность такова, что ныне практически все эти системы и сети оказываются весьма сложным и замысловатым образом взаимопереплетены и взаимозависимы, хотя и управляются совершенно разными структурами. С точки зрения информационной безопасности это означает, что насущно необходима выработка единой стратегии защиты для критической инфраструктуры в целом. Однако взгляды на то, как должна выглядеть эта стратегия, сильно различаются.