Читаем Журнал "Компьютерра" №711 полностью

<p>Бумажная Компьютерра №43 (711)</p>Тема номера: Застывшая музыка хайтека

Выпускающий редактор: Владимир Гуриев

Дата выхода: 20 ноября 2007 года

<p>13-я комната: Богатыри немы</p>

Автор: Владимир Гуриев

Последнюю неделю я с таким интересом читаю отклики на колонку, посвященную "шароварам", которые еще не написаны, что решил воспользоваться журнальной площадью в "личных" целях еще раз и спросить у читателей о том, в чем совершенно не разбираюсь.

Во время чтения мы конструируем визуальные образы из знакомых нам элементов. Д’Артаньян для многих - это Михаил Боярский с неизменными усами, реплики Шерлока Холмса мы произносим голосом Василия Ливанова, а фирменное ехидство профессора Преображенского - это в равной, пожалуй, степени заслуга Михаила Булгакова и Евгения Евстигнеева. Но случай, когда образ литературного героя замещается образом актера, удачно сыгравшего роль, самый простой - воображению достраивать ничего не приходится, нужно лишь восстановить уже заложенную в память информацию. Тем не менее принцип замещения работает почти всегда, даже если у книги нет яркой экранизации или речь идет о документальной хронике и реально существовавших персонажах. Мы автоматически добавляем несуществующие детали, автоматически заполняем белые пятна, и заполняем их тем, что у нас под рукой: современностью. Больше того, как правило, мы полагаем, что люди, жившие несколько веков назад, в общем и целом были похожи на нас - только говорили на другом языке, думали, что земля плоская, да одежду носили попроще.

Я до последнего времени жил, не замечая никакой подмены, пока не поймал себя на том, что, читая о переписке Лейбница с Ньютоном, представляю себе, как Лейбниц сидит за столом, подперев голову рукой, и подслеповато щурится в монитор. Монитор у Лейбница, правда, был совсем не новый - видавший виды и местами даже выгоревший ЭЛТ, - но это, как говорил мой знакомый психиатр, уже нюансы.

Но даже если отнять у Лейбница монитор и усы, разве хоть капельку похож будет Лейбниц, которого я себе представил, на настоящего Лейбница или, если взять шире, на человека, который мог сформироваться в семнадцатом веке? Да вряд ли. Взять ту же переписку - дело ведь не в том, что у Лейбница не было электронной почты, а в том, что письма в те времена доставлялись месяцами (к примеру, отправленное Ньютоном письмо от 24 октября 1676 года нашло адресата только в июне 1677-го!). И копии писем были нужны не только для архива, но и для сохранения связности в такой растянутой по времени дискуссии (поди-ка вспомни, что ты писал N полгода назад). А сами письма были полноценными монологами с отточенными формулировками, потому что возможности объяснить корреспонденту свою точку зрения еще раз не будет. Тот же Лейбниц сначала писал начерно, потом несколько раз переделывал текст и лишь затем, окончательно уверившись в пригодности финального варианта, запечатывал конверт. И не скорость современной переписки несовместима с Лейбницем, а информационная незначительность отдельно взятого сообщения, которая, конечно, является производной от скорости - в конце концов, закат эпистолярного жанра случился аккурат перед началом транспортной революции, и вряд ли это чистая случайность.

И таких мелких деталей (само собой разумеющихся для современного наблюдателя, но разумеющихся неверно) множество. И все эти детали оказывали, не могли не оказывать влияния на то, как думал Лейбниц или вовсе не известный нам житель семнадцатого века. А думал он наверняка иначе, чем мы, - между двумя соседними поколениями (каким бы условным ни было такое деление) зачастую заметен ощутимый разрыв в мироощущении, что уж говорить о человеке, чей мир был совершенно отличен от нашего. Чей мир - просто другая планета, доступная нам лишь в косных пересказах.

Я читал про эффект Флинна, описывающий рост среднестатистического IQ на протяжении XX века (и до сих пор, честно говоря, не видел не только убедительных объяснений этого эффекта, но и стройных толкований - о чем, собственно, говорит этот самый рост?), но с гораздо большим интересом я прочел бы книгу о том, чем мы отличаемся от наших предков внутренне и, самое главное, о том, как человек, изменяя среду вокруг себя, менялся психологически. Если кто-нибудь посоветует внятный (но популярный) текст на эту тему, буду признателен.

<p>НОВОСТИ: Новости</p>Передовая процессия

Как и было обещано, в середине ноября Intel выпустила новое семейство микропроцессоров Penryn, изготовленных по 45-нанометровым топологическим нормам.

Перейти на страницу:

Все книги серии Компьютерра

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука