Журнал "Млечный Путь, XXI век", 4 (41), 2022

- Признаюсь, - оживленно продолжал профессор, - мне ни разу не попадалась такая проблема, как представленная в этой рукописи. Как историк, я вынужден принять за истину то, что здесь читаю, в то время как с точки зрения физики я должен рассматривать запись как самый дикий и невероятный из романов. Если бы речь шла о показаниях одного человека, их легко можно было бы отвергнуть как видение или помешательство разума, которому аскетизм пуритан, по-видимому, придал некоторую видимость возможности. Однако здесь не просто утверждение автора, но доказательство того, что он был одним из многих свидетелей. Это действительно интересная проблема, и трудность согласования того, что история правдива, с тем, что ее нужно отрицать как невозможную физически, делает задачу увлекательной.

Несомненно, профессор заметил, что пробудил во мне интерес. В самом деле, я не потрудился скрыть это и сказал ему, что с удовольствием выслушаю историю, которая его так озадачила. Он тотчас же развернул рукопись.

- Похоже, - сказал он, - это написал преподобный доктор Ф. Прентис в 1680 году. Насколько я понимаю, это было письмо другу, хотя разрушительное действие времени сделало первые несколько предложений неразборчивыми. У меня есть другие рукописи священнослужителя, несколько проповедей, и, таким образом, я в состоянии сделать сравнение и нахожу почерк всех текстов идентичным. Я не буду читать полностью, а перескажу некоторые моменты, так как текст написан в жесткой, официальной манере того времени, и многие слова теперь устарели.

- Дело было, - начал профессор, - в период невзгод 1646 года, которых торговля не знала даже в первые дни заселения колонии Нью-Хейвен. Суда простаивали в гавани, торговля с другими колониями почти прекратилась, и, поскольку колонисты Нью-Хейвена были знакомы с торговлей лучше, чем с земледелием, у них возникла нужда даже в предметах первой необходимости. При всей энергии и решительности некоторых людей с характером, колонисты, должно быть, обнаружили, что существование колонии находится под угрозой, и многие решили уехать, а некоторые даже готовились к эмиграции в Ирландию.

Менее смелое и упорное общество погибло бы. Решено было в качестве последнего средства построить корабль, достаточно большой, чтобы он мог пересечь океан, загрузить корабль и отправить в Англию в надежде, что обескураживающие убытки будут компенсированы развитием торговли с метрополией. Преодолев большие препятствия, они построили корабль в колонии Род-Айленд.

Мороз покрыл льдом мелкие ручейки, и земля побелела от снега, когда корабль вошел в гавань Нью-Хейвена. Народ радовался виду корабля и его размеру, составлявшему полные 150 тонн водоизмещения. Был повод удивляться, потому что в гавани такого монстра никто прежде не видел. С поднятыми парусами корабль подошел к месту своей якорной стоянки с грацией и скоростью, которые восхитили людей, собравшихся у причала, чтобы поприветствовать судно. Мужество возродилось при виде корабля, и люди сказали:

- Теперь у нас снова будет изобилие, и наши владения увеличатся, если Богу будет угодно.

Капитан корабля, мистер Ламбертон, оказался несколько угрюмым, и доктор Прентис записывает, что Ламбертон конфиденциально сказал ему: хотя корабль большой и быстроходный, все же он 'вялый' - подразумевая под этим ??склонность крениться в бурной воде, что может стать могилой для всех, кто будет плыть на этом судне. Однако он никому не говорил о своих подозрениях. Корабль был загружен и готов к отплытию в начале января 1647 года.

Холод, царивший пять дней и ночей до назначенного времени отплытия, был таким, какого люди никогда раньше не знали. Наверно, было много градусов ниже нуля, потому что соленая вода в гавани замерзла, и корабль был скован льдами крепко, будто многими якорями. Ленивых в народе не было, и с огромным трудом люди прорубили во льду канал сорока футов шириной и пяти миль в длину до никогда не замерзавших вод пролива.

Судно вмерзло носом в сторону берега, и необходимо было вывести его на чистую воду кормой вперед.

Это было несчастливым предзнаменованием. Капитан Ламбертон боялся, что капризные силы, боровшиеся за господство в море, обязательно придут в негодование, оскорбленные тем, что судно входит в воду кормой вперед. Старый моряк говорил всем, что судно, плывущее кормой вперед, вернется в гавань тоже вперед кормой, иными словами - вообще не вернется в гавань, которую таким странным образом покинуло.

- Вы сами видите, - сказал профессор, отложив рукопись на некоторое время, - что в этих мрачных предчувствиях есть следы мифологических концепций морских тайн, которыми и сейчас в той или иной степени окрашены все матросские легенды. Я особенно впечатлен тем, как действовали колонисты. Веря в предопределение в духовных делах, они и свою мирскую жизнь старались строить более или менее в соответствии с этим. Однако, несмотря на предзнаменования, у колонистов не было и мысли задержать отплытие. Они назначили время, и они собирались плыть.