Журнал Наш Современник №12 (2004)

Конечно, жизненные интересы значительной части польского народа были ущемлены в угоду правящим социальным группам. Но нельзя недооце­нивать силу национализма, который вдохновляет население страны, идейно его сплачивая. Ее умело использовал Пилсудский, одновременно поддер­живая напряженность в отношениях с СССР, в котором он видел опасного соседа для Польши... Впрочем, возможно, что он вполне сознательно насаж­дал образ национального врага в лице Советского Союза (как прежде — Российской империи). Ведь это надежный прием, способствующий укрепле­нию собственной власти и отвлечению народных масс от тех проблем, кото­рые существуют в стране.

Однако нельзя не признать, что в 20-е годы положение в Польше было очень тяжелым. Ее раздирали политические распри — да еще на фоне значительного снижения жизненного уровня населения, кризисных явлений в промышленности и сельском хозяйстве. Недавняя Гражданская война в России была серьезным предупреждением для правящих кругов Польши, а также, конечно, для Пилсудского. Он решил, что лишь твердая власть позво­лит избежать этого и, быть может, спасти независимую Польшу. Возможно, он был, объективно говоря, прав, по крайней мере, на тот отрезок времени (в более далекой перспективе, уже после смерти Пилсудского, его внешняя политика содействовала агрессивным устремлениям Гитлера и отчасти определила начальный ход Второй мировой войны. В политике, да и в личной жизни тоже, очень нелегко соблюдать баланс ближних и дальних интересов. Искусством этим Пилсудский не владел, в отличие от Сталина.)

В начале 30-х годов, когда Сталин стал более непосредственно заниматься вопросами внешней политики, отношения СССР с Польшей были сложными. Пилсудский спокойно и даже благоприятно относился к нараставшим успехам нацистов в Германии, которые в большей мере вели антикоммунистическую, нежели реваншистскую пропаганду, не затрагивая поначалу жизненных интересов Польши. Это вполне устраивало и успокаивало стареющего варшавского диктатора. Он понимал, что усиление влияния гитлеровцев явля­лось своеобразной гарантией против расширения существовавшего до этого советско-германского сотрудничества в самых различных областях. Оно всегда воспринималось им очень болезненно. Больше всего он боялся этого сотрудничества в военном аспекте, поскольку образовался “спевшийся дуэт”: фон Секта и Тухачевского. Первый рассчитывал при нейтралитете Советского Союза или даже совместно с ним оккупировать Польшу и создать почву для ревизии Версальского договора. Для второго было очень желательно смыть с себя позорное пятно катастрофического поражения под Варшавой, когда он бросил на произвол судьбы свою армию. Теперь перед паном Юзефом стояла задача не допустить подобного сотрудничества, вбить клин между Берлином и Москвой. Но до исполнения этой мечты было далеко и условия складывались неблагоприятно для ее осуществления.

Англия и Франция сами активно нарушали Версальский договор, перестав осуществлять военный контроль над Германией и постепенно сводя на нет получение денежных репараций с нее. Это делалось с очевидной целью направить возрожденный германский военный промышленный потенциал против Советского Союза. Судьба Польши, лежащей между Германией и СССР, Лондону и Вашингтону представлялась проблемой второстепенной. Для современных правителей Польши, безоглядно ориентированных на Запад, было бы, пожалуй, полезно учесть этот исторический опыт. Удастся ли им сохранить реальную независимость своей страны, или их устроит незавидная роль экономической колонии, прежде всего США, орудия в их геополитической глобальной стратегии. Ведь дружественной Польше ГДР теперь нет, а объединенная “лучшим немцем” из Ставрополья Германия есть. И реваншистские союзы выселенных из Польши после войны немцев никуда не делись. Подобные обстоятельства нынешних польских руководителей не беспокоят. А вот еще до войны стареющий маршал думал иначе.

Пилсудский предпринял некоторые шаги навстречу Москве. Они были ограниченными и непоследовательными, но все-таки дружественными, предполагающими некоторое сближение позиций двух стран.