Журнал Наш Современник 2001 #4

В ходе другого допроса Кудинов уточняет: в Турции “работал чернорабочим на цементной фабрике”, “затем около 8 месяцев вместе с братом Евгением работал в Греции — на винограднике. Затем мы вернулись в Константинополь, а оттуда в составе 28 белогвардейцев-эмигрантов выехали в Болгарию. В Софию мы приехали в начале 1922 года. В сентябре переехали в город Князь-Александрово, где и проживал до настоящего времени”.

Об обстоятельствах казачьей эмиграции в Турцию и Грецию можно судить по воспоминаниям другого верхнедонца, казака Коренюгина-Зеленкова, вернувшегося в 1922 году по объявленной советским правительством амнистии из-за границы домой. Он рассказывал о переполненности кораблей, в результате чего более 30 000 казаков и офицеров не успели погрузиться, о суматохе и панике, царивших на причале во время погрузки. “Первая остановка эвакуированных была в Константинополе. Пять суток транспорт держали на рейде, пока не были выгружены остатки еще боеспособных врангелевских частей, солдат и офицеров перегружали на другие транспорты и отправляли на греческие острова Лемнос, Мудрое, Галлиполи. Раненых, больных и штатских выгружали в Константинополе, значительную часть беженцев направляли в Грецию, где их использовали на всяких черновых работах: они рыли ямы, ломали камень в карьерах, работали поденщиками. Часто можно было видеть, как бывший полковник в накинутой на плечи солдатской шинели, служившей ему и одеждой и постелью, на улицах Афин протягивал руку, голодный просил милостыню, или часами стоял на берегу моря, смотрел в туманную даль, за которой находилась его родина. Рядом жена или дочь фабриканта предлагали себя за фунт хлеба или стакан сладкого чая”.

Видимо, под впечатлением подобного приема русских эмигрантов Кудинов и написал письмо в Вешенскую в 1922 году, в котором он предупреждал своих соотечественников: “Я откровенно говорю не только вам, но и каждому русскому труженику, пусть выбросит грязные мысли из головы, будто где-то на полях чужбины Врангель для вас готовит баржи с хлебом и жирами. Нет! Кроме намыленных веревок, огня, плача, суда, смерти и потоков крови — ничего!”.

1922 год был особым годом для русских эмигрантов: в связи с пятилетием советской власти была объявлена амнистия. 26 апреля 1922 года в Болгарии был зарегистрирован “Союз возвращения на Родину”, созданный для репатриации эмигрантов, оказавшихся за границей. Многие этим призывам поверили, — вернулся домой даже руководитель группы по прорыву красного фронта генерал А. С. Секретев, подписавший обращение “К войскам белой армии” с призывом ехать домой. Вернулось несколько тысяч казаков. В 1922 году “Союз возвращения на Родину” был ликвидирован, а значительная часть вернувшихся была арестована. Так одна жестокость сталкивалась со встречной жестокостью, образуя исторические жернова, перемалывавшие судьбы людей.

Кудинов сумел натурализоваться в Болгарии, но политической деятельностью, как подчеркивает на допросах, первое время не занимался. Но после возникновения в Восточной Европе так называемого Вольноказачьего движения он оказывается в его активе, печатаясь в журнале “Вольное казачество”, выходившем в Праге. “В “Вольном казачестве”, — сообщает он следствию, — я был корреспондентом-сотрудником. Писал в него статьи и стихотворения”. Павел Кудинов был еще и самодеятельным поэтом, всю жизнь писал малограмотные стихи и поэмы, некоторые плоды его литературного творчества у него изъяли при аресте. “Тетради с воспоминаниями — 2 штуки, тетради с разными стихотворениями — 4 штуки, несколько поэм”. Главной публикацией Павла Кудинова в журнале “Вольное казачество” был его “исторический очерк” “Восстание верхнедонцев в 1919 году” (1931, № 77 — 85, 1932, № 101).

Вольноказачье движение возникло в Праге в 1927 году и являлось главной организацией казачества за рубежом после окончания гражданской войны. У основания его стояла группа донских и кубанских казаков под руководством генерала Донской армии и историка Быкадарова и кубанского казака Игната Билого, который, начиная с декабря 1927 года, был главным редактором журнала “Вольное казачество”.

Политической идеей Вольноказачьего движения было создание некоего государственного образования, которое объединило бы казачьи земли Дона, Кубани, Терека, Урала под названием “Казакии”, естественно, после ликвидации советской власти в России. Идеологи Вольноказачьего движения опирались в этой своей иллюзорно-романтической идее на убеждение, будто “казаки ведут свое начало от особых национальных корней” и потому “имеют естественное право не только на самостоятельное культурное развитие, но и на политическую независимость”.