Журнал Наш Современник 2005 #8

Если к этим новейшим акциям прибавить осуществленные не так давно: массовое закрытие детских садов, секций при дворцах культуры и пионеров (а заодно и перепрофилирование самих этих учреждений — в основном в торговые залы и казино), если вспомнить о "сгоревших" в гайдаровские времена детских целевых вкладах в Сбербанке и детских страховках, станет ясно: правительство РФ ведет войну не только со стариками, но и с детьми.

Наряду с малышами инвалиды — самая незащищенная часть общества. Как же могла обойти их карающая длань государства? У тех, кто еще способен работать, отобрали налоговые льготы. В результате только за прошлый год на 20 % сократилось число инвалидов, занятых в производстве ("МК", 9.06.2004).

Тех, кто работать не может, заставили проходить переосвидетельствование. Апокалипсическое зрелище: слепые, глухие, безрукие теснятся в гигантских очередях. Газеты сообщают, что в е с н о й очередников записывали на конец л е т а. И все это время страждущие, лишенные соответствующего свидетельства, не могут получить бесплатные лекарства.

Одновременно Бюро медико-социальной экспертизы, где выдают документ, передали из городского ведения в федеральное. В Москве, выплачивающей своим врачам надбавки, сотрудники бюро потеряли в зарплате в д в о е. Многие уволились, а очереди инвалидов стали еще длиннее ("МК", 1.04.2005).

Перечисление жертв монетизации мы начали со стариков. Но постепенно выяснилось: реформа затронула в с е группы населения — от мала до велика. Она антинародна — не в том поверхностном, политизированном смысле слова, который вкладывают в него митинговые краснобаи (в результате чего понятие девальвируется и перестает восприниматься обществом). Нет, политика правительства в прямом, буквальном, н а к а л ь к у л я т о р е п р о с ч и т ы в а е м о м смысле слова — а н т и н а р о д н а.

Сначала мы были бедными. А потом нас ограбили…

— Проходите, поглядите, как я живу, — сухонькая невысокая женщина пропускает меня в комнату. Потертый линолеум на полу, выцветшие желтые обои в цветочек, пузатые часы на стене, разномастная мебель — два стула, табуретка, тахта с ворохом подушек, ажурная этажерка с фарфоровой балериной на верхней полке.

Единственная ценность в двухкомнатной, малогабаритной, как их называют, квартире — цветы. Они всюду: на широком подоконнике, на тумбочках, книжных полках, на массивном обеденном столе с потускневшей полировкой. Многоярусная высоченная бегония, драцена, фикусы, раскидистая герань. В летних сумерках растения излучают зеленоватый свет, сливающийся с зеленым маревом за открытым окном.

— Знакомые отростками давали, я вырастила, — не без гордости говорит Марина Николаевна. — А драцену у нас в подъезде на подоконнике нашла. Зима, окна на лестнице не заклеены, дует. Потрогала листочки — холодные. "Ну что, говорю, выбросили нас с тобой? Пойдем в квартиру греться!".

Собственно, из-за цветов я и заглянул сюда. Уезжая в отпуск, хотел попросить заботливую соседку присмотреть и за моими. И вот мы стоим посреди комнаты, беседуем о житье-бытье.

Марина Николаевна живет одна: сын завел семью и уехал куда-то в Тушино. Работает она в поликлинике, получает 2948 рублей.

— А за квартиру сколько платите? — не могу удержаться от неделикатного вопроса.

— Раньше 750, а теперь бумажку в почтовый ящик сунули, написано: 900. Да за телефон 170, да полторы сотни за свет — телевизор весь вечер смотрю, живу-то одна, поговорить не с кем.

— Так сколько же, — ахаю, — выходит: 1200 с хвостиком? Из 2900! Но вам, наверное, что-то доплачивают (как малоимущей — чуть было не сказал, но вовремя прикусил язык).

— А, — машет рукой Марина Николаевна, — копейки! А сколько порогов пришлось обивать!

— Так чем же питаетесь? — во мне уже проснулся профессиональный интерес.

Собеседница опускает глаза: "Я флюорографию делаю. Москвичам — бесплатно, а приходят иногородние… Сами знаете, сколько их сейчас — на рынках, на стройках. По правилам принимать я их не могу, но просят и деньги предлагают. Не откажешь!"

— Да много ли с них возьмешь? — любопытствую.

— Конечно, немного, — вздыхает Марина Николаевна.