Журнал Наш Современник №4 (2003)

Ролинг старается изобразить Гарри современной Золушкой (эта неуклю­жая аналогия просматривается очень четко). Но Золушка не колдовала, не устраивала в кухне мачехи погром и не срывала родным прием важных гостей. А Гарри, делая (другой вопрос, вольно или невольно) гадости семейству Дурслей, не испытывает ничего похожего на раскаяние. Ну а о благодарности к ним, его приемным родителям, и речи нет.

Но разве исходя из обычных человеческих понятий о добре и зле, да еще в детской книжке, которая, повторяем, всегда, хотим мы этого или не хотим, играет воспитательную роль, мог такой мальчик стать положительным героем?

Или зайдем с другой стороны: могла ли автор, руководствуясь нормаль­ными представлениями о человеческой нравственности, позволить главному герою такое отношение к вырастившим его людям? То есть позволить себе наградить их таким количеством отталкивающих черт? Нет, конечно, но в том-то и дело, что Ролинг руководствуется совсем иными принципами, исходя из которых людям, посягнувшим на самое святое в мире — магию, нет пощады. По хорошему, они и жить-то недостойны.

Такова подоплека оккультного расизма. И пускай в книгах Ролинг прямо не говорится, как у Блаватской, о шестой расе избранных и ее будущем главенстве на земле, все это один и тот же оккультный замес, адаптированный и обильно подслащенный, чтобы скормить детям. Торговцы наркотиками тоже навост­рились выпускать свою отраву в виде леденцов для приучения малолеток.

“Добро и зло (в книгах Ролинг. — Авт. ) вообще пребывают в единстве, — говорит уже процитированная нами выше О. Елисеева, — они как бы разные стороны одного и того же существа. И пребывают в равновесии. Эта идея дана через образ учителя Люпина в третьей книге. Добрый Люпин лучше всех своих предшественников учит детей, как защищаться от темных сил. Но он же каждое полнолуние становится волком-оборотнем, то есть превращается в ту самую темную силу, от которой учил защищаться. Идея равновесия добра и зла в одном существе относится к самому архаичному пласту оккультных представлений”.

Особенно нагло оккультная мистика добра и зла предъявлена в образе главного героя. Разве бывает в детских сказках, чтобы самый гнусный персонаж передал самому лучшему герою часть свой черной “энергии”? Так сказать, подселился в его душу, заряжая ее демонизмом? Представьте себе, что после сражения со Змеем Горынычем и победы над ним добрый молодец при столкновении с очередными злыднями выдувал бы изо рта зловещие языки пламени. То есть добро побеждало бы зло силой, унаследованной от ранее побежденного зла. Для традиционной религиозной системы координат это дичь. А для оккультизма — норма.

Из такого глобального искажения вытекают и более частные. Мы уже не раз упоминали о дурных поступках Гарри и прочих добрых волшебников. И речь не идет о милых детских шалостях, которые позволяли себе Малыш и Карлсон или Дениска и его друзья из “Денискиных рассказов”. Герои Ролинг часто врут, воруют, проявляют жестокость к людям и животным, глумятся, презирают физический труд, систематически нарушают школьные установ­ления, руководствуясь принципом “цель оправдывает средства”.

Нам возразят, что дурные поступки совершают не только герои Ролинг. Например, Буратино продал букварь, купленный папой Карло на последние деньги, и вместо школы побежал в кукольный театр. Уайльдовский Звездный мальчик жестоко обошелся со своей матерью. Но для авторов нормальных детских сказок дурной поступок героя — это повод лишний раз укрепить в детях представления о добре и зле, показать, что безнравственность никогда не остается безнаказанной. Естественно, в хороших произведениях писатели не опускались до плоского морализаторства, но никогда не попустительст­вовали нарушению своими любимыми персонажами моральных запретов.

Гарри и его друзья внеморальны. Белой кости, “шестой расе” человеческие законы не писаны, они — сверх, они — над этими законами. И взрослым следует приготовиться к тому, что, заразившись воспеваемыми в “Поттере” беззаконием и вседозволенностью, их дети будут совершать ненормативные поступки. При этом искренне считая безобразие новой нормой. Тот, кто в это не верит, с апломбом опровергая установочно-воспитательную роль детской литературы, вероятно, никогда не имел дело с живыми детьми.

 

ПУНКТ “Д”: УРОКИ ИСТОРИИ