Журнал Наш Современник №4 (2003)

А супруге президента США показали в Москве главную детскую библиотеку России — прекрасное здание, богатейший книжный фонд, в США таких детских библиотек нет, потому что создаются они годами. Здесь всегда полно ребят, проводятся литературные праздники и есть кружок юных поэтов. Эта респуб­ликанская библиотека — еще и методический центр для всех детских библиотек России. А у нас, при всей нашей нищете, сохранились детские библиотеки в областных городах, в районных центрах — прибавим и 50 тысяч работающих сельских библиотек и отдадим должное местным властям, не закрывшим свои библиотеки: несравнимый уровень культуры с правительственным!

Но вернемся к “компьютерному поколению”. С нашими русскими ребятами всегда не так просто. Невесть откуда и почему пошла волна увлечения поэ­зией. И будет неправильно делить сегодняшних подростков на тех, кто сидит у компьютеров, гоняясь на экране за монстрами, и на тех, кто пишет стихи. Наших ребят хватает на все. Когда Московская писательская организация объявила конкурс школьных поэтов “Подсолнушек”, принесли и прислали свои стихи сотни ребят. Выше я уже писала о стихотворных подборках в “Путеводной звезде”. По всей России писательские организации включают в издаваемые сборники и школьных поэтов. Читатели “Нашего современника”, конечно, заметили новых поэтов на страницах журнала. Сегодня еще никто не знает, чего нам ждать в будущем от “компьютерного поколения”. Но стихи-то они пишут — и это очень важный для России знак.

Так вот, как раз к тому времени, когда появилась возможность поразмыш­лять не только над тем, что читает новое поколение — и читает ли оно вообще? — но и обратить внимание на молодых писателей, представляющих это поко­ление: с чем они пришли? — Швыдкой устраивает телешоу “Русская литература умерла”. Собрались знакомые все лица, говорили печальные слова, а одна дама сказала: “Не надо винить читателя”, — спасибо и на этом. Но чего не было — это разговора о молодых и начинающих, о тех, кто уже печатается в толстых журналах — что значит: на видном месте. Однако почему же о них так и не упомянули? Да потому, что ожидали не таких, а других. И, конечно, не ожидали, что писатели, вышедшие из “компьютерного поколения”, окажутся такими русскими по мастерству, по общественной позиции.

“Два старших брата (Пелевин и Сорокин) раскатисто похохатывали над беспомощным отцом Ноем (традиционная литература), но младшенький не желает смеяться. Грядет смена смеха. Грядет новый реализм”. И дальше: “Явь не будет замутнена, сгинет саранча, по-новому задышит дух прежней традиционной литературы”. Это — Сергей Шаргунов (“Отрицание траура”. “Новый мир”, 2001, № 12). Год рождения 1980-й, закончил МГУ. В 1991-м, наверное, учился в пятом классе, в 1993-м — в седьмом. “У всех людей есть свои детства, но наше поколение если и обращает внимание на минувшее детство, то с явным недоумением. А ведь никто за нас наше детство не полюбит. Сами должны вспомнить и оценить. Убого поколение, детством обделенное... Наше прекрасное, времен распада империи детство дождется своего поэта”, — это из повести “Ура!” (“Новый мир”, 2002, № 6). В этой повести герой-рассказчик мечтает спасти девочку Лену, которая днем клеит бумажные ярлыки на бутылки поддельного вина, а вечера проводит на танцах в клубе “Кактус”. Его ровесники гибнут от СПИДа, кого-то убили конкуренты, просто убили в подъезде. Ему есть за что ненавидеть “распаденцев”.

На Всероссийском совещании молодых авторов один из семинаров вел редактор журнала “Москва” Леонид Бородин. Кстати, это совещание было созвано под патронажем “толстых” журналов. Чем же привлекла Леонида Бородина повесть “Пока прыгает пробка” ученика 11-го класса из Смоленска Максима Свириденкова (“Москва”, 2001, № 11)? Герой-повествователь и его приятели — не беспризорники, не ребята, выпихнутые из школы в профтех­училище, а дети из благополучных, по нынешнему счету, семей, старающихся поддерживать приличное существование. Но десятиклассник Сергей Борисов может сравнить свое поколение разве что с тараканами на краю унитаза: “А может быть, кто-то придет и смоет”. Жизнь ему представляется беспросвет­ной: каждый день одни и те же стены, однообразные стычки, однообразные вечеринки с доступными девочками. Но было бы несправедливым упрекать Свириденкова в “чернухе”. Его повесть проникнута русской тоской по настоя­щей жизни, какой она может быть, должна быть.