Журнал Наш Современник №12 (2002)

Я встречаю мой новый день ожиданием труда. Все, что делаю и делается вокруг — фокусирую туда, в картину, где найдет желанный выход мое “я”, моя мечта, мой особый диалог со всем вокруг и с самим собой... Привез подрамники, резал холст, натягивал. Три холста заняли всю большую стену. Дик5 шарахается от больших незнакомых предметов. Я привыкаю к их размеру, будто не сам пришел к нему. Радостно пахнет льном и смолой. Забиваю сотни гвоздей... Для этого и залезаю на свой столик, чтобы достать до большей стороны. Я мечтаю, я кайфую. Время летит, как одно мгновение. Завтра начну грунтовать. Пальцы гудят от молотка и гвоздей.

16 марта 1980 г.

Первый день, когда я начал центр — “Предстояние”. Сразу оживает прост­ранство в пока еще темных переходах света и тени. Надо сохранить этот тревожно-торжественный трепет света и цвета, скульптурность полутонов. Поцарапанные копья, щиты. Лица загорелые, со шрамами. Квадрат холста помогает почувствовать все пределы внутри, сохранить дыхание, умножить накал, звучание, резче аккорды.

19 марта 1980 г. Утро.

Вчера нашел Евдокию. И совсем рядом. Милая моя жена надела, как мне было нужно, платок. И я вижу — она. Я и раньше все искал ненароком похожих на нее. Да вроде — не ее. А она — вот она, рядом. Вскинутые брови, большие полуопу­щенные глаза, чистый непорочный лоб. Евдокия есть! И еще этот день принес мне Дмитрия. Прямо на улице, у музея Корина, подошел я к парню. Хорошая скульптура лица, растительность — то, что мне надо. Доброта. Разве что духовность тащить надо. Так ведь не все вдруг. Оказался крановщик Вася, хороший русский парень.

21 марта 1980 г.

Сегодня день начал с музея-мастерской Корина. Колосс, художник, впитавший русскую икону и классику, готовый на великие дела И все же удалось ему своим творчеством проложить мостик от классики к нам, живущим после него. Он держал эту животворную нить мастерства, нес этот факел вдохновения. Конечно, он был сыном своего времени, не избежав его ошибок. И все же я склоняю голову перед Мастером.

Сегодня второе мое дело — есть разрешение на получение исторических костюмов для “Поля Куликова”! Беру с “Мосфильма”.

Третье дело — сегодня несколько моих работ идут в Таганрогский музей! Это здорово и укрепляет моральный дух — я нужен. Значит, буду рисовать, еще и еще. Мои работы будут жить и после меня, лет, может, сто. Если все вокруг будет существовать, они будут жить. Ведь их надо выставлять теперь, инвентаризировать, вписывать в какие-то книги и т. д. Вот эти работы, что будут на берегу Азовского моря: эскизы к фильму “Дерсу Узала”, два портрета нефтяников, “Лебединое озеро”, эскиз к картине “Моя мама” и “Воскресение” — это моя первая из выставленных картин 1968 — 1969 гг. Она в русле новых настроений нового десятилетия семидесятых — она моя вера в себя и моя первая любовь.

Она висит и не падает, стена выдерживает, ее смотрят. Значит, я могу писать, выдерживать соседство. Значит, смелее в бой. “Моя мама” — эскиз начат, когда мама была жива — весной. Картина написана осенью 1969-го, мамы уже не стало.

Еще одно дело. Сегодня я рисовал в Картину, для Картины6. Милые девушки так были хороши в русских платочках самодельных. Такая живая линия складок, лица, приобретающие печать другого времени. Затем чай, прогулка, хорошее настроение и вот эти строки уже в постели.

22 марта 1980 г.

День расставания с картинами. Подписывал, приколачивал, подкрашивал — 8 картин и 2 рисунка уходят на днях в музей.

Придумал пейзаж — разлив — не забыть!

Делал “Жужу и Яноша”7, далеко и близко все лежит. Главное — передать эмоцию.

23 марта 1980 г.

О композиции.

В деле подготовки дочери своей к художественному училищу я сталкиваюсь с проблемами — с чего начать — в живописи, в композиции. Тут есть два подхода — идти от события или от пятна — и тот и другой правы, но лишь частично.

В действительности надо идти от события, но события не внешнего, не сюжетного, а в первую очередь внутреннего, то есть это должно быть событие эмоциональное в душе художника, вызванное состоянием ли природы (в цвете), психологическим ли сюжетом, которые становятся поводом для выражения эмоций, точки зрения, концепции самого художника. И тогда все средства хороши — и сюжет, и пятно, и все остальное: линия, тон, гипербола и т. д.

23 марта 1980 г. Вечер.

Пишу второй день “Жужу и Яноша”. Вхожу в плоть и разгоняю, бужу эмоцию. И тогда алгебра, которая становится для меня все более доступной, начинает дружить с гармонией. Женя Цимбал8 снимал сегодня мои уходящие работы. И меня, и нас троих, и даже Дика. Это было мое прощание с ним. И окружили меня картины, как выросшие, красивые для меня, дети мои, и уже не принад­лежащие мне.

“Проводы ополчения”, “Благословение Дмитрия” — название для меня всегда существенно было, так как это часть программы, это ключ к драматургии. Особенно здесь мы с Ирочкой много думали-передумали.

28 марта 1980 г. Пятница.