Журнал Наш Современник №5 (2003)

Алешка не пробыл в кузове и десяти минут, как из дверей дома появился отец. Он, подбегая к машине, увидел, что водителя нет, и сердито, громко закричал:

— Сашка, Сашка! Где тебя черти носят?! Ехать пора!

Из соседнего дома с виноватым видом выскочил шофер, папа еще раз крепко, по-мужски выругал его, они сели в кабину, и машина двинулась.

В этот момент на крыльцо выбежала мама, она начала было прощально махать руками, но вдруг увидела сына в кузове, рванулась за машиной, что-то отчаянно крича, но та уже набрала ход.

Алешка растерялся. Он подумал сначала, что его подвезут до конца улицы и там высадят, но потом понял, что в спешке о нем просто забыли. В заднее стекло кабины он видел, как папа что-то сердито выговаривает шоферу, но назад они не оглядывались, и Алешке стало обидно и тоскливо. Он сел на дно кузова, потому что ему было неудобно ехать стоя, и обреченно заплакал. Он понял, что ему остается лишь ждать, когда его обнаружат.

Уже смеркалось, и Алешка здорово замерз. Когда машина остановилась, шофер полез в кузов, видимо, за дровами, и замер. Лицо его вытянулось. Он охнул и сконфуженно закричал:

— Т-товарищ капитан, в кузове ваш сын!

Растерянный отец, с круглыми глазами, выскочил из кабины:

— Боже мой, сынок, как ты здесь оказался? Иди сюда — ко мне!

Алешка упал ему на руки прямо из кузова и снова — от той же обиды, что о нем так вот нехорошо забыли, — заплакал. Отец накинул на него свой китель.

— Ох ты, Сашка, и мерзавец, что ж ты натворил?! — гневно закричал он на водителя и угрожающе двинулся на него.

Тот шарахнулся от отца:

— Товарищ капитан, я думал, вы его высадили из кузова!

— Я тебе покажу — “думал”! Ну-ка, быстро за руль, опаздываем. Я с тобой в полку еще разберусь! “Он думал”, — понемногу остывая, но все еще с остатками гнева сказал отец.

В полк приехали уже вечером. Штаб располагался в лесу, где росли высоченные старые ели вперемежку с редким березняком. Между ними вразнобой стояли большие, высокие палатки, горело два-три костра, стучал движок электростанции.

К отцу подбежал рослый, ладный солдат лет двадцати пяти:

— Товарищ капитан, вас тут заждались!

— Вася, отдаю тебе на попечение сына. Забыл его этот растяпа в кузове, — погрозил отец кулаком явно робевшему шоферу и убежал.

— Ну, здравствуй, малец. Как тебя зовут?

— Алешка.

— Вот и хорошо, а меня зовут дядя Вася, я ординарец, то есть помощник твоего отца. Будем дружить?

— Будем, — вяло ответил Алешка. Он очень устал от свалившихся на него событий, от длинной дороги, от непрошедшей обиды и беспокойства за маму. Как она там, небось плачет? Ему самому снова очень захотелось заплакать, но он крепился.

— Есть хочешь?

Алешке, конечно, хотелось есть, но он пока стеснялся Василия, да еще у него было желание куда-нибудь забиться — передохнуть от всего с ним проис-шедшего:

— Я спать хочу.

— Ну хорошо, пойдем тогда спать.

Дядя Вася завел Алешку в папину палатку, которая освещалась тусклой электролампочкой, приготовил постель на раскладушке:

— Будешь раздеваться?

— Нет, я так полежу.

Алешка долго лежал в постели, но никак не мог заснуть — и от всех своих переживаний, и от стука электростанции, а еще — от чувства голода, которое стало мучить его все больше и больше.

Зашел Василий:

— Ты что не спишь?

Алешка пересилил себя и сказал:

— Дядя Вася, а я кушать захотел.

— Ну вот, давно бы так! Сейчас соорудим тебе ужин, — и Василий выбежал из палатки.

Алешка тоже вышел наружу, ему захотелось подышать воздухом... а заодно и справить малую нужду. Возле палаток сновали военные. Ночь была лунная, звенели комары над головой. Алешка с интересом наблюдал, как туча наползает на луну, постепенно заглатывая ее.

И вдруг он увидел, как небо полыхнуло ярким пламенем. Ему показалось, что оно раскололось, потому что раздался страшный грохот.

Алешка онемел от небывалого ужаса. Что это такое?! А небо продолжало раз за разом раскалываться с грохотом и всполохами огня. Мальчик не мог сдвинуться с места, ноги его будто приросли к земле.

Прибежал Василий, увидел ошеломленного Алешку, схватил его в охапку:

— Не бойся, сынок, это артподготовка началась, скоро наступать будем!..

И тут Алешка вдруг понял, что с ним приключилась большая неприят­ность.

Вскоре грохот, однако, так же внезапно прекратился, как и начался.

Василий постоял, повертел головой, видимо, раздумывая, что делать, потом участливо посмотрел на несчастного Алешку, прижал его голову к себе, погладил и сказал:

— Ничего, сынок, не убивайся, сейчас что-нибудь придумаем. Да от такой музыки не то что дети, а и взрослые мужики порой оскандали-ваются!

Он осторожно поднял мальчика и отнес его на берег лесной речушки, которая неторопливо струилась рядом, метрах в двадцати от палаток.

Беззлобно ворча на Алешку, ругая войну и фашистов, Василий снял с него одежду, помыл его в речке, завернул в свою гимнастерку, а потом тщательно выстирал с принесенным мылом Алешкины трусики и рубашку.

Алешка немного успокоился, но ему было неудобно и стыдно за свой конфуз:

— Дядя Вася, не говори никому, пожалуйста, про это, ладно?