Журнал «Приключения, Фантастика» 2 ' 96

Он сидел в своей клетке еще сутки, как он смог определить по притуханию ламп. Единственной поблажкой ему была бутылка вина, завалявшаяся в отсеках «Поветрия». Он пил вино и отдыхал, зная, что это всего лишь затишье перед бурей, вспоминал план корабля и местонахождение отсеков со спасательными ботиками, естественно, пел свои любимые песни. Однако это был первый раз за два года, когда Андраши не пел песню под названием «Жизнь ради мести».

— Физик я неважный, — громогласно объявил он сам себе, будучи уже слегка под хмельком, — поэтому возможны различные аберрации и корреляции. Но идея удачная, иначе я уже давно был бы мертв.

Они отговаривали его за то время, пока Фиртель ворошил старые карты. Они вместе или поодиночке приходили к его клетке, как раньше исповедоваться, и смеялись над его затеей. Но Андраши оставался непреклонен. В свою очередь, он ехидно потешался над ними, называя их трусами и старыми, выжившими из ума маразматиками. И они уходили ни с чем.

Потом настал день игры. Фиртель привел корабль к уединенной и необитаемой системе на самом краю Галактики. Отсюда был четко виден розово-серебристый край ее, то место, где кончаются звезды, и не было здесь ни людей, ни прочих разумных существ.

Звезда системы принадлежала к классу красных гигантов. Это был огромный, пышущий жаром шар, вихрящийся пятнами и штопорами протуберанцев. Даже темные светофильтры мало помогали, чтобы избавить того, кто на него смотрел, от мучительного слезоточения и рези в глазах. Его планеты были слишком приближены к нему, а потому там не было жизни. И даже возможность плазменных форм была маловероятна. Величина солнца и температура его недр оставляли на это чересчур мало надежд. Планет было четыре. Названия их были — Стикс, Ахерон, Лета и Коцит.

Фиртель с ехидной ухмылкой повернулся к Андраши, которого специально выпустили из клетки, чтобы он мог осмотреть поле деятельности.

— Если ты, парень, решил обмануть нас или, еще хуже, отомстить, тебе не удастся сделать ни того, ни другого. И ты погибнешь.

Андраши сделал оскорбленное лицо.

— Честнее меня нет и не было еще человека, — заверил он х.

К игре решили приступить прямо сейчас, не мешкая. Это объяснялось нетерпением бильярдистов и самого Андраши, которому вовсе не улыбалось провести еще одну неспокойную ночь в тесной клетке. Он снова просмотрел свои бумажки, поглядел на карты, висевшие по стенам, и удостоверился в том, что оживленные трассы проходят от этого места достаточно далеко. Он задумался, ну да делать нечего, конечно, огромный риск, или клетка тебе милее, нет, черт побери, нет, надрывать себе глотку и наблюдать целыми днями за тремя этими кретинами — будущность не самая привлекательная.

— Решил? — ухмыльнулся Зитруп.

— Да, — просто ответил Андраши.

— Неинтересно, — говорил Фиртель, брезгливо сморщиваясь. — Эти планеты ненаселены, что во многом притупляет остроту греховной прелести, а также риск, с этой прелестью связанный.

— Я не люблю острого, — сказал Андраши.

В иллюминаторах, пригашенный светофильтрами, багровел диск гигантской звезды. Космос вокруг уже не был таким темным и бездонным, а превратился благодаря пламенеющим протуберанцам в мутно-оранжевый беззвездный кисель.

— Приступим, — потер руки Фиртель.

Они сели. Коварный Фиртель выбрал именно такую систему, расположение планет которой было удобно для него, но крайне сложно для Андраши. Сейчас здесь наблюдался парад планет: они выстроились в одну ровную линию.

— Смотрите, — радовался Кутку. — Они идеально расположены. Ты проиграл, Руаль, мальчик мой. Ты проиграл.

И действительно, достаточно было одного мощного толчка со стороны установок, как ближайшая к ним планета, Коцит, черно-серый шар с крупными оспинами кратеров, устремлялся бы вперед, к солнцу, и начинал бы сшибать с их орбит остальные планеты, пока они нелепой грудой не будут поглощены и испепелены жаром звезды.

Но все это казалось лишь на первый взгляд. На самом же деле ситуация была гораздо сложнее. Фиртель и компания не учитывали действие колоссальной мощности сил, удерживающих планеты на их орбитах и не дающих приблизиться к звезде. Изменения магнитных полей и возникающий отсюда дисбаланс системы привел бы к нарушению привычного и плавного движения. Что следовало из этого, было ясно. Ослепленные своими гипертрофированными знаниями, бильярдисты не смогли увидеть в искушающих словах Андраши тайный и зловещий смысл, который он, далеко не физик, обнаружил задолго до того. А факт был — эта огромная звезда, льющая свой обжигающий пламень на черные поверхности своих спутников, от малейшего нарушения векового равновесия превратится в Новую, а решивших сыграть в необычный русский бильярд испарит диким всплеском раскаленных газов.

Андраши ясно осознавал, что выжить — один шанс из тысячи.