Журнал «Рассказы». Маска страха

Устоять перед детской непосредственностью было решительно невозможно, и спустя час гости, хотели они того или нет, рассказали девочке всю свою жизнь. Любые попытки ответных расспросов она пресекала одной отмашкой и непринужденным смехом, чтобы снова засыпать супругов своими вопросами. Ее интересовали самые скучные подробности вроде тех, куда транспортируют найденные корабли, как их разбирают, что ценится больше всего и, в первую очередь, почему у двух симпатичных, молодых еще людей нет ребеночка. Лиза скривилась и сделала вид, что очень увлечена собственными ногтями, поэтому отдуваться пришлось Алексу.

– Понимаешь ли, человек, проживший всю жизнь в невесомости, имеет некоторые трудности с…

– Воспроизводством потомства, – с видом знатока выручила взрослого Вики.

– Можно сказать и так, – грустно улыбнулся Алекс. – Сейчас мы надеемся скопить немного деньжат, чтобы попробовать осесть на какой-нибудь из планет. А там, может, и получится, само собой.

– А если не получится? В мире ведь наверняка есть дети без родителей…

– Мы стараемся не заглядывать так далеко. Для совсем юной девочки тебя тревожат серьезные вопросы. Ты… Твои волосы… – Алекс понял, что позволил себе лишнего.

– Мне пришлось рано повзрослеть, – серьезно сказала Вики и, не выдержав дольше секунды, рассмеялась.

Однако смех ее утонул в неожиданном грохоте сверху. Лиза подпрыгнула на стуле, Алекс непроизвольно пригнулся, едва не макнув носом в тарелку.

– Не бойтесь, – поспешила успокоить гостей девочка, – это всего лишь молния.

– И так каждый раз?

Лиза оправилась раньше мужа, по ее лицу Алекс прочел, что она целиком принимает простой факт – у каждого замка свои призраки. Хочешь жить в замке – смирись. А этот замок ей очень нравился.

– Каждый. Вы привыкнете. Молнии бьют в токоприемник от трех до семи раз в день.

– Впервые о таком слышу. Ни на одной планете ничего подобного не видел. – хмыкнул Алекс.

– Состав астероида располагает, к тому же эта пыль выступает хорошим проводником, а отсутствие атмосферы облегчает контакт частиц с космическими лучами. Но это долго объяснять, а вас уже, должно быть, клонит в сон.

Алекс, конечно, и думать забыл про всякий сон, но не хотел показаться сверх грубости еще и навязчивым, поэтому покорно кивнул. В конце концов, будет еще случай спросить – он мысленно смирился с тем, что они здесь не на один день.

Убрав со стола, Вики отвела Алекса и Лизу наверх. Они поднялись по крутой, устланной ковром лестнице. Справа, в одном из тех самых баллонов-эркеров, располагалась хозяйская спальня, слева – гостевая комната; сама девочка жила в комнате наверху. Достав из шкафа одеяло и белье, девочка, казалось, ни капли не уставшая, словно в ней таился бесконечный заряд энергии, притворила дверь за собой, хитро улыбнувшись в щелочку.

Перед сном Алекс и Лиза почти не говорили. Лежали молча на двуспальной кровати с продавленным матрасом, который казался им царским ложем, и пытались преодолеть в уме ту сотню шагов, что отделяла их от прошлой жизни. Их лишь пустили на ночлег несколько часов назад, но супругам казалось, что жизнь их с сегодняшнего дня изменилась навсегда.

Необычное чувство близости, забытое с тех пор, как они стали жить на буксире, тело жены, не затянутое в обязательный комбинезон, пахнущее не потом и не химическими дезодорирующими салфетками, а той естественной прелестью запаха чистого тела, вынудило Алекса действовать в обход его воли. Он понял, что делает, лишь когда его пальцы скользнули под белье, а губы обхватили мочку уха жены. Лиза на мгновение замерла, но не отстранилась привычно, а подалась, помогая его пальцам. Дыхание участилось, а после и вовсе сбилось, как у астматиков, губы их встретились в спасительном искусственном дыхании, а потом тоскливый, леденящий душу звук заставил их замереть.

Их глаза встретились и передали друг другу серию непроизносимых реплик, известных, наверное, еще доисторическим людям.

«Опасность. Ты слышишь? Я тоже слышу. Замри. Я тоже замру. Надо узнать, что это. Не ходи. Невыносимо терпеть».

Алекс соскользнул с кровати и приник ухом к двери. Звук стал громче, в нем чувствовалась пока непонятная ритмическая структура. Высокий, но не принадлежащий равно ни одному человеку, ни одному инструменту, что Алексу доводилось слышать прежде. Он приоткрыл дверь и почувствовал ладони Лизы на своей спине.

«Я здесь. Я с тобой. Мне страшно, но я пойду».

Теплые прикосновения успокаивали, придавали уверенности. Алекс шагнул на лестницу, дверь хозяйской спальни была заперта, и оттуда не доносилось ни звука. Пронизывающая, как ледяной ветер, мелодия лилась сверху, оттуда, где находилась детская.