Журнал «Вокруг Света» №01 за 1977 год

Бокситы Суринама приносят монополиям баснословные прибыли. Равходы на добычу минимальные — сырье залегает практически на поверхности. Мощные экскаваторы попросту снимают верхний слой почвы и ссыпают в стотонные грузовики. Содержание алюминия в руде — среди самых высоких в мире: каждые четыре тонны бокситов дают тонну металла. По объему добычи «красного золота» маленький Суринам занимает третье место в капиталистическом мире после Ямайки и Австралии. Считают, что международный алюминиевый спрут «Алкоа» именно отсюда получает треть сырья.

За несколько десятков лет хозяйничания эти монополии фактически сумели превратить суринамскую экономику в свой придаток. Их продукция составляет около " 90 процентов экспорта страны. Только «Суралко» в 1974 году получила 1,3 миллиарда долларов дохода, в то время как казне достались жалкие 50 миллионов в виде смехотворно низких налогов.

Нет, не случайно в Суринаме стали задумываться, не поможет ли решению острых социальных проблем его полумиллионного населения более справедливая политика распределения доходов. Самым очевидным препятствием на пути такой политики было колониальное положение страны. Было — потому что 25 ноября 1975 года Суринам добился независимости.

Парамарибо с его быстрым темпом жизни современного города, потоком машин, велосипедов, мотоциклов, многолюдными улицами центра, зданиями банков постепенно сгладил впечатления от кратковременного посещения джунглей. Начинало казаться, что все виденное там — просто незначительная экзотическая деталь. Ведь в самом деле индейцев в Суринаме всего несколько тысяч, а буш-негры составляют только 10 процентов населения...

Но «лесные негры» напомнили о себе неожиданно...

«Идти вперед и не оборачиваться...»

Мы шли с Роем, председателем кружка учеников средней школы по изучению истории Суринама, по улице Грааве-страат. Рой рассказывал о забастовке рабочих, которая стала как бы последним шагом на пути к независимости.

Она родилась стихийно, без достаточной подготовки. Работники таможни потребовали задержанную властями зарплату. Все могло обойтись мирно, но внезапно суд объявил забастовку незаконной, и страсти разгорелись. Таможенников, грузчиков поддержали служащие, к ним присоединились рабочие рудников. Решили направить делегацию к губернатору. Когда манифестантов с прошением отделяло от губернаторского дворца пять-шесть кварталов, появилась вооруженная полиция. «Спокойно, спокойно, — раздавались голоса. — Все равно ничего не добьемся, нужно расходиться». Здесь-то и вмешался Абайса, президент профсоюза буш-негров. Он сказал, что его делегация пройдет дальше. Это, конечно, наивно, но буш-негры непоколебимо верят в духов и считают, что заговоренному человеку пули не страшны. Абайсу убили здесь же, на глазах у демонстрантов. Рой показал мне это место. В память о гибели Абайсы кто-то постоянно поливает мостовую красной краской. «Пуля убила его потому, считают негры, что он обернулся, — продолжал Рой. — Оборачиваться заговоренному нельзя». Они так и шли, не оборачиваясь, и полиция расступилась, пораженная этим удивительным геройством...

Забастовку все-таки подавили. Начались аресты организаторов, запугивания... Однако вскоре предстояли выборы, и это народное выступление повлияло на их исход. Бастовали в основном креолы, а крестьяне-индийцы, поверив призывам своих лидеров, воздержались от участия в волнениях. Консервативная партия индийцев, которая находилась у власти последние четыре года, потерпела поражение. Ей на смену пришла такая же консервативная партия креолов; победу обеспечила забастовка и лишь отчасти — необычное обещание: независимость. С лозунгом добиться независимости в самое ближайшее время выступили, правда, не лидеры консервативной партии креолов, а новые, впервые вошедшие в правительство лидеры Национальной республиканской партии, имеющей широкие связи с рабочим движением. Консерваторы вынуждены были объединиться с ними в период предвыборной кампании, а после победы предоставили им несколько министерских портфелей.

С кем бы мне ни приходилось встречаться в Парамарибо, когда речь заходила о независимости, наиболее активным борцом за нее называли министра экономики господина Брума. К нему я и направился.

Энергичный, лет сорока, министр говорил сжато. Проблемы страны он знал хорошо и постоянно подчеркивал, что решение их возможно только после достижения Суринамом статуса независимого государства.

— У Суринама типично колониальная экономика. Почти все, что производится, идет на экспорт. Это сырье. Готовые изделия ввозятся. Не составляют исключения и продукты питания. Приходится импортировать даже растительное масло, консервированные продукты, незаменимые в такой жаркой стране, как наша. Положение рабочего класса и средних слоев населения тяжелое. Безработные составляют примерно четвертую часть всех жителей.