Журнал «Вокруг Света» №02 за 1963 год

Зашел разговор о моих планах. Я хотел спуститься отсюда на юг, к Мете. Это самый южный в Высокой Апуре район, освоенный скотоводами, где я мог бы долго не затрагивать своих запасов и получить сколько угодно лошадей. Но, увы, я приехал сюда в самый разгар «военных действий».

Когда я произнес слово «индейцы», за столом посыпались такие выражения, что не было смысла продолжать разговор. Все индейцы, по словам отца и сыновей, это «зловредная саранча». Кстати, никто из хозяев не употреблял слова «индейцы» без эпитета «бравое» — «дикие, злобные». Впрочем, и противоположное определение — «мансос», что означает «прирученные, домашние», кажется мне не лучше.

Владелец ранчо, конечно, считает, что принес высшую цивилизацию в места, где бродячие племена занимались только охотой. Однако вполне естественно и возмущение индейцев, когда их исконная дичь — олени и водосвинки — начинает исчезать под натиском стад.

Неизбежно приходит день, когда пеоны, сгоняя скот, замечают на опушке рощицы остатки костра, головешки, обглоданные кости и пустой перевернутый вниз блестящими рогами, еще не успевшими потускнеть от непогоды, череп. Индейцы «бравое» угнали и съели телку!

Дюжина всадников с ружьями и пиками устремляется на юг. Вскоре на берегу реки, на обычном месте, они замечают лагерь индейцев, над которым вьются дымки костров. Всадники вихрем обрушиваются на становище. Мелькают пики, грохочут ружья, обезумевшие голые женщины убегают в заросли, зажимая рты детям, чтобы те не кричали от ужаса, в то время как их бронзовокожие мужья пытаются спастись на пирогах от смертоносного грома выстрелов.

А вечером группа всадников возвращается на ранчо. Они бахвалятся друг перед другом своими подвигами, вспоминают подробности побоища и радуются, что отвадили похитителей от своих пастбищ на несколько недель, а может быть, и месяцев. И хорошо еще, если эту картину не дополняет окровавленная голова индейца у седла какого-нибудь фанфарона, решившего похвастать своим трофеем перед женщинами и детьми!

Для хозяина ранчо все было так просто: у него были дети, и ему приходилось думать о новых, более обширных пастбищах. Старое ранчо на севере уже не могло его удовлетворить, поэтому он захватил девственные земли на юге, что вполне соответствовало его понятию о первооткрывательстве. Индейцы мешали ему, следовательно, их нужно было уничтожить.

Да и в официальных кругах держались твердого убеждения, что индейские племена, обитающие в этих районах, вымирают от периодических эпидемий оспы и других болезней. «А раз так, то нечего о них в заботиться, — рассуждало большинство высших чиновников. — Пусть все идет своим чередом! Нужно только всячески избегать любых действий, которые могли бы поддержать существование индейцев, и, наоборот, всячески поощрять тех, кто, нарушая установленные границы, оттесняет их все дальше и дальше на юг, навстречу нищете и смерти».

Незадолго до падения режима Гомеса, примерно в 1934 году, подразделение солдат уничтожило близ пункта Мату-Негру около полусотни мужчин, женщин и детей из племени яруро. Вождь этого племени завел довольно приличное стадо коров, и яруро начали привыкать к культурному скотоводству. Некоторые из них нанимались на ранчо в качестве пеонов. Но после этого побоища все семьи яруро отступили далеко на юг и теперь лишь в исключительных случаях пересекают границу реки Капаяапаро. Начатки животноводства исчезли бесследно; индейцы вернулись к своим прежним занятиям — собирательству, рыбной ловле и охоте.

Самое печальное и самое нелепое в этой мрачной истории заключается в том, что несчастные яруро были истреблены по приказу Гомеса из-за какого-то убийства, совершенного на берегах Меты — в двухстах километрах южнее, куда яруро никогда не заходят.

Чтобы устранить последствия такой «ошибки», иной раз нужны столетия!

Я не раз слышал, как яруро обвиняют в кражах и убийствах — как, например, на ранчо Кариб. Возможно, для этого есть какие-то основания: страшное побоище отбросило во тьму варварства этих людей — от природы мирных, гостеприимных, энергичных и восприимчивых ко всему новому.

Словом, к югу от ранчо Кариб нечего было и надеяться установить с индейцами дружеские отношения. А это было необходимым условием осуществления моих планов, одной из главных целей путешествия. Мне оставалось лишь вернуться на ранчо Тринидад.

Умирающий народ