Журнал «Вокруг Света» №02 за 2006 год

P.S.Несмотря на множество высказанных в дороге предположений о том, как узнавали жители пустыни, что за соседними барханами движется колонна машин, — эта загадка так и осталась загадкой. А к ней помимо любопытства подвизалось странное и даже подозрительное ощущение — в пустыне ты не одинок: в ней есть зоркие глаза, и они тебя видят. Потому что как только ты наводишь объектив на безжизненный бархан, на нем тут же в трех случаях из десяти вырастают фигуры, и все твои иллюзии о смелом походе в безлюдные просторы вмиг разбиваются.

Елена Краснова Фото автора

О’Генри. Рассказы

Вниманию читателя предлагаются ранее не переводившиеся в России рассказы американского писателя О’Генри — Уильяма Сидни Портера (1862—1910). Известный прозаик, автор более 280 новелл и рассказов, оставил большое наследие. Его герои, как, собственно, и сам автор, в большей части фаталисты, верящие во власть Случая или Судьбы, но при этом не лишенные моральных ориентиров. «Космополит в кафе», «Прожигатель жизни» и другие произведения включены в первую книгу пятитомника, который вышел в издательстве «Престиж-книга».

Космополит в кафе

К полуночи кафе было битком набито посетителями. По счастливой случайности мой маленький столик не привлекал внимания входивших и два свободных стула с продажным гостеприимством протягивали свои руки-подлокотники навстречу вливавшемуся в кафе потоку, где могли найтись их будущие хозяева.

Но вот на один стул сел какой-то космополит, и я ужасно сему обрадовался, потому что никогда не разделял теории о том, что со времен Адама на Земле не было настоящего гражданина мира. Мы только слышим о них, видим иностранные наклейки на их чемоданах, но все равно они никакие не космополиты, а простые путешественники.

Прошу вас обратить внимание на обстановку — столики с мраморными крышками, ряд обтянутых кожей сидений вдоль стены, дамы в красивых полусветских туалетах, почти зримо ощущаемый хор изысканных фраз о тонком вкусе, об экономике, о богатстве или искусстве, усердные, любящие щедрые чаевые гарсоны, удовлетворяющая любой вкус музыка из наскоков на сочинения различных музыкантов, разговоры, прерываемые смехом, и в придачу «вюрцбургер» в высоком коническом стакане, который так и льнет к вашим губам, а выдержанное «черри» течет по наклону к похожему на клюв носу болтливого грабителя. Один скульптор из Мауч Чанка сказал мне, что это — типично парижская атмосфера. Моего космополита звали Э. Рашмор Коглан, и о нем услышат уже со следующей недели на Кони-Айленде. Там он собирается открыть новый «аттракцион», который, как он пообещал мне, всем доставит развлечение, достойное короля. Теперь его разговор касался земных долгот и широт. Он воображал, что держит в руках весь этот громадный земной шар, и обращался с ним, можно сказать, весьма фамильярно, даже презрительно, хотя он был нисколько не больше косточки, выуженной им из «черри Мараскина» или грейпфрута на табльдоте для пансионеров. Он без всякого уважения отзывался об экваторе, перелетал с одного континента на другой, зло высмеивал некоторые места и промокал океан своей салфеткой. Небрежно помахивая рукой, он рассказывал о каком-то базаре в Хайдарабаде. Ах, как здорово! Вот вы вместе с ним скользите на лыжах в Лапландии. Вжик! Вот вы взмываете на высоких волнах с канаками в Килайкаики. Гопля! Вот он тащит вас за собой на дубовом шесте по болоту в Арканзасе, позволяет вам немного обсохнуть на солончаковой равнине своего ранчо в Айдахо и швыряет вас в изысканное общество венских эрцгерцогов. Он расскажет вам о том, какой сильный насморк он подхватил на ветру холодного озера в Чикаго и как его вылечила в Буэнос-Айресе старуха Эскамила горячей припаркой из водоросли чучула. Если захотите ему написать, то пишите на конверте такой адрес: «Э. Рашмор Коглану, эсквайру, Земля, Солнечная система, Вселенная». Отправляйте смело его по почте и можете быть спокойным — оно непременно дойдет до адресата.

Я был уверен, что наконец мне удалось найти настоящего космополита со времен Адама, и слушал его обнимающий весь мир спич, опасаясь услышать в нем банальную нотку человека, просто путешествующего по свету. Ничего подобного! Несгибаемую твердость его мнений не могло поколебать даже его желание чему-то польстить или потрафить — нет, он был абсолютно беспристрастным ко всем городам, странам и континентам, таким же беспристрастным, как ветер или земное тяготение.