Журнал «Вокруг Света» №02 за 2009 год

К 50-летию битвы при Уверо в поселке отремонтировали дом культуры имени кубинской поэтессы Мирты Агирре. Перед входом установлены мощные колонки, из которых льется сальса. Затем сальса прерывается, и женский голос сообщает, что в 21.00 состоится театрализованное представление. По этому же поводу трое гуахиро уничтожают с помощью мачете траву вокруг памятника погибшим.

Пока в шиномонтаже клеили заплатки на колеса, мы посидели в клубе на репетиции любительского театра — ставили, вы не поверите, «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова. Когда мы уезжали, динамики надрывались вслед: «Дорогие русские друзья, мы будем ждать вас в нашем клубе в девять». В девять мы уже были далеко от Уверо и все еще очень далеко от места назначения. Когда к концу шестого часа езды с черепашьей скоростью в непроницаемой темноте показались огни Сантьяго, мы чувствовали себя примерно так же, как участники экспедиции на «Гранме» после высадки.

Музей в Ла-Плате посвящен первой победе партизан в январе 1957-го

Партизанскими тропами

До революции в горах отсутствовало какое-либо дорожное сообщение, что было незамедлительно исправлено после ее победы: асфальтированные трассы пролегли в самое сердце Сьерра-Маэстры. К штабу повстанцев у подножия самого высокого пика Кубы Туркино (1974 метра) по самому крутому в стране шоссе с уклоном 45° можно почти вплотную подъехать на машине. В отличие от прибрежного шоссе жизнь вдоль дорог между населенными пунктами чрезвычайно бурная. Малое количество автотранспорта компенсируется наличием огромного количества лошадей, велосипедов и самодельных колесных агрегатов, приводимых в движение мускульной силой человека. Толпы людей стоят на автобусных остановках. Ими руководит человек в форме горчичного цвета, в обязанности которого входит останавливать попутки с голубыми номерами и подсаживать в них в порядке очереди. Самые нетерпеливые идут пешком, и вереницы пешеходов растягиваются на километры. В придорожных поселках у каждого дома, как правило, кто-нибудь да сидит в обязательном кресле. В такой ситуации дорожные указатели, конечно, излишни. Всегда есть у кого спросить дорогу.

Если сидит старик на крылечке, то он непременно встанет, возьмет палочку, подойдет, с трудом переставляя ноги: «А? Санто-Доминго? Все время прямо». Сложность в том, что через 500 метров дорога, как правило, упирается в Т-образный перекресток. Выбираем наугад. Кричу из окна: «На Санто-Доминго правильно едем?» — «Нет, любовь моя, это совсем в другую сторону». («Любовь моя», «жизнь моя» — обычные на Кубе обращения к незнакомым людям, а все-таки приятно.)

В Санто-Доминго, откуда до штаба нужно подниматься пешком, никого не было видно: жители ушли в горы собирать кофе. Даже музей, как ни странно, оказался заперт на замок. Записка на двери ничего не прояснила, в ней значилось через запятую: «Гранма», 26 июля, победа, да здравствует Фидель». Пока мы стояли в замешательстве, на тропинке показались двое «монкадистов» в полной форме, но босиком. Ботинки они несли в руках, потому что «жалко, в них только в школу ходить». Следуя за босыми «октябрятами», мы набрели на бюст Хосе Марти — он скромно и органично стоял прямо на земле в окружении папоротников и поедавших их коз. Бюст, как мы уже знали, предвещал государственное учреждение. На этот раз им оказался пионерский лагерь. На входной двери в один из дощатых корпусов внутри большого красного сердца было детской рукой написано: «Твое будущее — Революция». Под надписью бродили черные свиньи. Пионеров мы не обнаружили, зато встретили маму «октябрят». Она-то и открыла нам музей, предупредив: «Я не гид, я просто здесь убираю».

Впрочем, после третьего посещения каждый смог бы провести экскурсию по каноническим экспонатам любого кубинского музея. Фотографии: сначала жизнь крестьян, рабочих, городских низов до революции — эксплуатация, болезни, безграмотность. Карта: красным жирным пунктиром обозначена траектория «Гранмы» — колонны Фиделя, других защитников революции. Снова фотографии: Фидель выходит из тюрьмы, Фидель в мангровых зарослях, другие товарищи. Личные вещи: фляга (всегда одинаковая, американского образца), чьи-нибудь часы, часто фотоаппарат. Оружие: от двух до пяти полуавтоматических винтовок «Винчестер», иногда системы «коктейль Молотова» или самодельные мины. (Мины, кстати, по признанию все того же честного Че, срабатывали в редчайших случаях.) Обязательно макет местности с крошечными картонными домиками, малюсенькими пальмочками и бумажными стрелками. Для предметного наполнения экспозиции в углу принято ставить большую деревянную ступу, в которой крестьяне до революции очищали кофейные зерна от шелухи с помощью песта весом в несколько килограммов. Такими ступами они пользуются и сегодня.