Журнал «Вокруг Света» №02 за 2009 год

Способность микроорганизмов вырабатывать устойчивость практически к любому химическому агенту была обнаружена довольно давно. Естественным ответом медиков была частая смена применяемых препаратов, а еще лучше — использование сразу нескольких, действующих на разные биохимические системы. С самого начала эры антибиотиков для химиотерапии туберкулеза применялась триада препаратов: стрептомицин, изониазид и парааминосалициловая кислота (ПАСК). Но оказалось, что возбудители туберкулеза могут выработать устойчивость и сразу к нескольким препаратам. Штаммы со множественной лекарственной устойчивостью (полирезистентные) стали настоящим бедствием для современной фтизиатрии.

Еще одним бедствием оказалось по явление СПИДа. Как мы помним, эффективная иммунная защита от туберкулеза невозможна без участия в ней Т-хелперов, а именно эту разновидность лимфоцитов заражает и губит вирус иммунодефицита человека (ВИЧ). Больной СПИДом имеет все шансы стать легкой добычей не только вторгшихся извне палочек Коха, но и тех, которые скрытно обитают в его организме (не забудем, что этим микробом инфицирован каждый третий житель Земли). Сочетание «туберкулез + СПИД» грозило ускорить эпидемию туберкулеза в десятки раз.

Все сказанное оказалось в полной мере справедливо для России и других постсоветских стран. Но здесь к общемировой проблеме добавились дополнительные осложнения. Во-первых, возвращение туберкулеза совпало с кризисом традиционной советской системы здравоохранения, ориентированной на отражение именно таких угроз. Разом лишившись и административных рычагов, и материально-финансовых ресурсов, эта система оказалась не в состоянии обеспечить точность учета туберкулезных больных, не говоря уж о жестком соблюдении схем лечения, без которых невозможно предотвратить появление полирезистентных форм.

Но главной сферой распространения болезни стали тюрьмы и следственные изоляторы. В 1990-х годах в российских местах заключения находилось около миллиона человек. Ежегодно в них попадало около 300 000 новичков и столько же освобождалось. Вечно переполненные, лишенные солнечного света, почти не проветриваемые камеры превратились в настоящие цеха по производству и выпуску на волю туберкулезных микробов. Тюремная медицина, страдавшая от нехватки финансов и лекарств, не только не могла справиться с этой волной, но, применяя «сокращенные» схемы лечения, содействовала появлению полирезистентных штаммов. В довершение всего многие российские заключенные намеренно прививают себе туберкулез (покупая для этой цели у больных сокамерников высушенную мокроту), чтобы получить положенные таким больным льготы — усиленное питание, освобождение от тяжелых работ и т. д.

В результате заболеваемость туберкулезом в России всего за шесть лет выросла вдвое: с 33,2 случая на 100 000 населения в 1990 году до 67,5 — в 1996-м. К 2000 году этот показатель достиг 90, позднее он несколько снизился, но и сейчас колеблется у отметки 83—84. И если в развитых странах рост заболеваемости не сопровождался ростом смертности, то в России смертность росла даже быстрее заболеваемости: с 8,4 случая в 1987 году до 22 — в 2003-м. Из всех смертей от инфекционных заболеваний в России почти 3/4 приходится на туберкулез и его последствия.

Правда, в последние 2—3 года заболеваемость туберкулезом и смертность от него в России вроде бы не растут. Что касается «тюремного туберкулеза», то по сравнению с серединой 1990-х заболеваемость в местах лишения свободы сократилась в 2,5 раза (хотя ее абсолютная величина все равно выглядит чудовищно: больше 1600 случаев на 100 000 заключенных). Однако уже сейчас ясно: до победы над болезнью, которая считалась почти ушедшей в прошлое, еще далеко.

Борис Жуков

Дорога к Виндзору

Вниманию читателей предлагается отрывок из книги журналиста Нормана Хиллсона «Окрестности Лондона. Сто миль истории», которая в скором времени выйдет в издательстве «Б.С.Г.- Пресс». Книга примечательна тем, что представляет собой увлекательный путеводитель, написанный англичанином для своих соотечественников.

Большой замок Виндзор стоит на возвышении, господствуя над рекой Темзой и современным Королевским округом Виндзор. Крепость построили здесь во времена норманнского завоевания, но кое-кто полагает, что она появилась гораздо раньше. Однако громадный каменный дворец, каким мы его видим сегодня, в основном является произведением сэра Джеффри Уайетвилла: в годы царствования Георга IV зодчий перестроил большую часть готических сооружений, существовавших здесь с давних пор.