Журнал «Вокруг Света» №03 за 2008 год

20 ноября 1917 года в 6 часов утра немецкие солдаты, «скучавшие» в окопах под Камбре, увидали фантастическую картину. На их позиции медленно наползали десятки устрашающих машин. Так в атаку впервые пошел весь тогдашний британский механизированный корпус: 378 боевых и 98 вспомогательных танков — 30-тонных ромбовидных чудовищ. Спустя 10 часов бой закончился. Успех, по нынешним представлениям о танковых рейдах, просто ничтожный, по меркам Первой мировой оказался потрясающим: англичанам под прикрытием «оружия будущего» удалось продвинуться на 10 километров, потеряв «всего» полторы тысячи солдат. Правда, за время боя из строя вышло 280 машин, в том числе 220 — по техническим причинам.

Казалось, способ победить в позиционной войне наконец найден. Однако события под Камбре стали, скорее, провозвестием будущего, чем прорывом в настоящем. Неповоротливые, медлительные, ненадежные и уязвимые, первые бронированные машины тем не менее как бы обозначали собой традиционное техническое превосходство Антанты. У немцев они появились на вооружении лишь в 1918 году, и счет их шел на единицы.

Вот, что осталось от города Вердена, за который заплачено столько жизней, что хватило бы для заселения небольшой страны. Фото FOTOBANK.COM/TOPFOTO 

Не менее сильное впечатление на современников произвели бомбардировки городов с аэропланов и дирижаблей. За время войны от авианалетов пострадало несколько тысяч мирных жителей. По огневой мощи тогдашняя авиация не шла ни в какое сравнение с артиллерией, однако психологически появление немецких самолетов, например, над Лондоном означало, что прежнее разделение на «воюющий фронт» и «безопасный тыл» уходит в прошлое.

Наконец, истинно громадную роль сыграла в Первой мировой третья техническая новинка — субмарины . Еще в 1912—1913 годах морские стратеги всех держав сходились в том, что главную роль в будущем противоборстве на океане предстоит сыграть огромным линейным судам — броненосцам-дредноутам. Более того, в гонке вооружений, несколько десятилетий истощавшей лидеров мировой экономики, львиная доля приходилась именно на военно-морские расходы. Дредноуты и тяжелые крейсеры символизировали имперскую мощь: считалось, что государство, претендующее на место «на Олимпе», обязано демонстрировать миру вереницы колоссальных плавучих крепостей.

Между тем уже первые месяцы войны показали, что реальное значение этих гигантов ограничивается сферой пропаганды. А похоронили довоенную концепцию незаметные «водомерки», которых адмиралтейства долго отказывались принимать всерьез. Уже 22 сентября 1914-го немецкая подводная лодка U-9, вышедшая в Северное море с заданием препятствовать движению судов из Англии в Бельгию, обнаружила на горизонте несколько крупных кораблей противника. Сблизившись с ними, в течение часа она с легкостью пустила на дно крейсеры «Креси», «Абукир» и «Хог». Субмарина с экипажем 28 человек уничтожила трех «гигантов» с 1 459 моряками на борту — почти столько же британцев погибло в знаменитом Трафальгарском сражении!

Можно сказать, что глубоководную войну немцы начали и как акт отчаяния: придумать иную тактику борьбы с могущественным флотом Его Величества, полностью блокировавшим морские пути, не вышло. Уже 4 февраля 1915-го Вильгельм II объявил о намерении уничтожать не только военные, но и торговые, и даже пассажирские суда стран Антанты. Решение это оказалось для Германии роковым, поскольку одним из ближайших его последствий стало вступление в войну США . Самой громкой жертвой такого рода явилась знаменитая «Лузитания» — огромный пароход, совершавший рейс из Нью-Йорка в Ливерпуль и потопленный у берегов Ирландии 7 мая того же года. Погибли 1 198 человек, в том числе 115 граждан нейтральных США, что вызвало в Америке бурю негодования. Слабым оправданием для Германии служил тот факт, что корабль перевозил и военный груз. (Стоит заметить, что существует версия в духе «теории заговоров»: британцы, мол, сами «подставили» «Лузитанию» с целью втянуть США в войну.)

В нейтральном мире разразился скандал, и до поры до времени Берлин «дал задний ход», отказался от жестоких форм борьбы на море. Но вопрос этот вновь оказался в повестке дня, когда руководство вооруженными силами перешло к Паулю фон Гинденбургу и Эриху Людендорфу — «ястребам тотальной войны». Надеясь с помощью субмарин, производство которых наращивалось гигантскими темпами, полностью прервать сообщение Англии и Франции с Америкой и колониями, они убедили своего императора вновь провозгласить 1 февраля 1917 года — на океане он более не намерен сдерживать своих моряков ничем.