Журнал «Вокруг Света» №04 за 1960 год

Это красивый, мужественный край, холмистый, местами даже гористый, но всюду одетый в зелень. Видно, веками работали здесь руки трудолюбивого человека. Дубовые и буковые рощицы перемежаются лугами и посевами табака, желтизна сжатых полей соседствует с темной зеленью обширных виноградников. В междурядьях среди рослых виноградных кустов работают маленькие тракторы, оставляя за собой облака синеватого дыма. А чуть дальше по болоту бродят аисты; потом, забавно подпрыгнув, они поднимаются выше тополя, убирают свои жердеобразные «шасси» и улетают в лягушечье царство на берегу реки.

Уже в темноте въезжаем в Прилеп. Здесь, где, по рассказам водителей, «много кривин», нелегко найти стоянку. Но должны же мы где-то ночевать!

***

Мы спешим, мчимся вовсю, чтобы до полудня быть в Скопле, иначе греческое консульство закроется у нас перед носом, и нам придется продлить пребывание в Югославии еще на один день, то есть еще на две тысячи динаров дорожного налога.

В консульстве не так скоро находят телеграмму из Праги. Да, отлично, четыре человека, специальные паспорта, продление транзитной визы...

— Но вам ведь и не нужно никакого продления, — говорит чиновник, перелистывая документы. — У вас же трехмесячные визы. — И показывает греческую запись.

— Но рядом написано по-французски, что срок действия — один месяц.

— Значит, это чья-то ошибка. Разумеется, действительно то, что по-французски, — быстро находится он.

Консул подтверждает это странное заявление.

Динаров, имеющихся в наличии, нам не хватит, а аккредитив у нас в Софии. Это означает, что мы должны вычеркнуть Грецию из маршрута путешествия и ехать сразу в Софию.

— Мы обязательно должны купить масла для моторов, — настойчиво напоминает Ольда. — Машины уже наездили больше двух с половиной тысяч километров.

К счастью, у нас есть рыбные консервы, прикупим к ним буханку хлеба, немного фруктов и — до завтра выдержим. А на все оставшиеся деньги возьмем масла.

Ольдржих опять разговорчив и даже напевает что-то себе под нос. Это означает, что с ремонтом покончено. Вчера под вечер масляный охладитель на синей машине дал трещину. Поэтому сегодня Ольдржих встал чуть свет, в четыре часа уже был под машиной, а сейчас, в семь, преспокойно посвистывает.

Теплое субботнее утро. Мимо нас спешат на базар крестьяне. В корзинах они несут огурцы, помидоры, лук и первые груши. По каменистому откосу, который, видно, недавно размыла сильная гроза, идут три крестьянина с коробами на спине, а за ними четвертый — со скрипкой. Не отрывая глаз от мокрых камней, он идет и пиликает, пиликает; на лице его довольная улыбка, за спиной покачивается сетка с чесноком.

А по дороге семенит поросенок, по крайней мере тридцатый сегодня. За ним — крестьянка; она то и дело нагибается, шлепает неторопливого «путешественника» по спинке: «Ц-ц-ц, хуш, хуш!»

На пути из югославской Крива-Паланки до болгарского Гюешево приходится лезть через гору, напоминающую колокольню. Дощечка, воткнутая в кювет, обещает семнадцатиградусный подъем, но можно дать голову на отсечение, что еще сколько-то градусов тут забыли учесть.

За пограничным шлагбаумом оживленно: среди пограничников — девушки с цветами, фоторепортеры, кинооператор. Друзья из посольства, представители Союза болгаро-чехословацкой дружбы.

Хоть я и последняя, — с лукавой улыбкой говорит, представляясь нам, молодая черноглазая журналистка, — но интервью хотела бы взять первой. Рейна Врингова, «Вечерняя газета», София.

Мирек занят таможенными и паспортными формальностями, Иржи уже сидит у радиостанции, которая два дня была немой. Здесь, на вершине, слышимость идеальная: через минуту мы связались со Швецией, через две минуты — с Канадой, вслед за тем — с Новой Зеландией.

— Гайде, гайде! — торопит Рейна своих коллег. — Едем, мне нужно из Кюстендила передать по телефону материал в Софию, там оставлено три столбца!

Уже затемно мы въезжаем в Cофию, горы затянуты сплошной черной пеленой дождя, улицы безлюдны, ветер гонит по мокрым мостовым косые струи воды.

— Это определенно вы, — сказал регулировщик на перекрестке, вытащив из-под плаща газету.

И он сунул нам в машину два экземпляра «Вечерней газеты». В синей рамке был снимок наших «татр-805» и свежий репортаж о пересечении югославско-болгарской границы.

Значит, мы на самом деле в Софии. Три страны за три дня!

Иржи Ганзелка и Мирослав Зикмунд / Фото авторов Перевод С. Бабина и Р. Назарова

Д. Затуловский. История одного кадра

Погас свет, и на экране поплыли тенистые улицы Сталинабада, красивые светлые здания, солнечные блики на тихой воде Комсомольского озера. Потом медлительное движение небольшого каравана. Голые склоны и редкие рощи у маленьких кишлаков.

Неспешно угасали лирические краски заката, и вдруг резким переходом на экране забурлила вода. Поток, казалось, ворвался в помещение, заполнил весь видимый горизонт. Кто-то из зрителей вскрикнул.