Журнал «Вокруг Света» №04 за 1983 год

— Ничего, — ответил Шубников. — Пока разберутся, мы дело сделаем, да и не дураки там сидят, понимают, что я не дачу себе строю...

Прошел всего лишь год, как Шубникова вызывали в Москву. Лютые морозы, сильнейшие ветры и небывалые для этих мест снежные заносы создавали дополнительные трудности для строителей. Тем не менее одна из самых тяжелых, самых трудоемких работ — рытье котлована под стартовое сооружение — подходила уже к концу. Осталось углубиться еще на 5—6 метров, и котлован объемом миллион кубометров будет готов. Вот тогда-то можно будет начинать бетонировать основное стартовое сооружение — наиболее сложное во всем комплексе. А его готовность определяет готовность всего космодрома. И вдруг страшная, ошеломляющая новость: через 3—4 метра котлован врежется в водоносный горизонт. Мало того — вода находится под давлением около трех атмосфер. Если не принять немедленных мер, котлован будет затоплен, причем прорыв воды может произойти в любую минуту. А если это произойдет... О последствиях не хотелось даже думать.

Из Москвы прилетела представительная комиссия. Начали разбираться, откуда взялась угроза затопления. Ведь, по данным разведочного бурения во время предпроектных изысканий, водоносные горизонты были обнаружены значительно ниже дна котлована, притом безнапорные.

Но когда же проектировщики по ряду соображений решили пробурить еще две скважины в непосредственной близости от котлована, то одна из них неожиданно показала наличие напорного водоносного горизонта, выше проектного дна котлована, притом со значительным притоком воды.

Высказывались различные соображения: предлагалось рытье котлована прекратить до предварительной постройки системы устройств для перехвата и отвода воды; предлагались устройства для водопонижения, а один молодой прораб, желая блеснуть эрудицией, предложил сделать завесу из иглофильтровальных установок.

Шубников внимательно изучил документацию по всем разведочным скважинам и сказал:

— Водоносного горизонта нет! Есть небольшая линзочка песка, насыщенного водой, которая весной поступает с поверхности. Линза расположена наклонно, скважина попала в ее нижнюю часть, отсюда напор и все остальное. Ну, выльется из этой линзочки в котлован пара тысяч кубометров воды, так мы их выбросим насосами — нет вопроса! А вы, молодой человек, — обратился он к прорабу, — запомните, что в толще плотных глин, которые мы сейчас отрываем, иглофильтровальная установка работать не будет — слой водоносного песка слишком тонок. Эффективность установки окажется ничтожной. Это я вам говорю на будущее — может быть, пригодится.

Шубников оказался прав: когда в котловане срыли слой водоносного песка, вылилось небольшое количество воды. Ее скоро удалили экскаваторами вместе с грунтом — даже насосы не потребовались. А ведь полной гарантии, что все именно так и произойдет, не мог дать никто. И все же Шубников не стал прятаться за чужие спины, а смело пошел на риск, не побоявшись огромной ответственности.

Незаметно наступил август 1956 года. Второй год уже шло строительство космодрома. На месте голой пустыни вырастал город, появились асфальтовые тротуары. Был проложен водопровод, линии связи, подана электроэнергия. В пустыне взметнулись стены монтажно-испытательного корпуса. От железнодорожной станции к МИКу и дальше к старту пролегла железная дорога.

Однажды вечером Шубникову позвонил Королев, только что прилетевший из Москвы:

— Хочу завтра ознакомиться с состоянием строительства старта и МИКа. Не могли бы, Георгий Максимович, мне сопутствовать?

Шубников согласился, и на другой день они вдвоем осмотрели стартовый комплекс и МИК. После осмотра Королев сказал:

— У меня к вам две просьбы, Георгий Максимович. Первая... Нельзя ли получше отделать гостиницы, которые построены для моих сотрудников возле МИКа, создать им побольше удобств. Я понимаю, что это не так просто в здешних условиях, но если что-то можно, сделайте, пожалуйста. Уж больно люди у меня золотые.

— Хорошо, — ответил Шубников. — Я сам осмотрю, и все, что можно, будет сделано. А насчет людей, Сергей Павлович, так если у вас золотые, то у меня строители — наверняка стальные! — Оба засмеялись.

— И вторая просьба. Я знаю, что у вас принято после обхода стройки проводить так называемую «проработку». Разрешите поприсутствовать? Только не объявляйте, кто я.

Тут требуются некоторые пояснения. В то время Королев был известен довольно узкому кругу лиц, непосредственно с ним связанных по работе. В дальнейшем весь мир узнает его как Главного конструктора, и лишь после смерти всем станет известно его имя и фамилия.