На известной картине Иеронима Босха «Странствующий фокусник» художник раскрывает главную тайну иллюзионизма. Пока сам фокусник с хитрым лицом демонстрирует трюк с шариком и стаканчиками, публика глядит на него во все глаза. И никто не замечает, как под шумок воришка вытаскивает кошелек из кармана одного из зевак. Даже мы, пристально рассматривая картину, обнаруживаем эту деталь далеко не сразу. Не сложные приспособления, не ловкость рук, а умение манипулировать вниманием — вот что во все времена делает фокусника фокусником (знакомый нам классический атрибут иллюзиониста — роскошная ассистентка в блестящем платье — служит именно этой задаче). А вот само содержание фокусов за века успело измениться. Первоначально в них было очень много брутального — связанного с едой, кровью или другими проявлениями материально-телесного «низа». Так, например, первое письменное упоминание о мастерах трюков повествует о том, как в Древнем Египте некий Джеди на глазах у фараона Хеопса «прирастил» отрубленную голову гуся на прежнее место. В несколько ином виде (оживление вареной курицы) этот трюк показывали и скоморохи в русских деревнях. Раньше большой популярностью пользовались также «объедалы» и «обпивалы», глотатели шпаг, камней и прочих предметов. Известный и в наши дни трюк с шариком, сначала проглоченным, а потом вновь появляющимся изо рта (на самом деле он спрятан в рукаве), раньше выполнялся по-другому: исполнитель и впрямь глотал шарик, задерживал в пищеводе, а затем отрыгивал. Еще одно популярное в древности направление, сейчас почти забытое, — погружение рук в кипящее масло или горячую смолу (иллюзионист незаметно прячет руку в рукав, а в чан опускается деревянный протез). В Средние века инквизиция развернула непримиримую борьбу с шарлатанами, развлекавшими народ на площадях. В лучшем случае тем приходилось раскрывать свои секреты в обмен на письменное свидетельство, что данный артист слугой дьявола не является. В худшем они заканчивали жизнь на костре. Так продолжалось примерно до XVII века.
А к середине XVIII века иллюзионизм уже превратился в великосветское развлечение. Заморские колонии породили моду на все восточное, и в гостиных, наряду с чаем, арапчонком и макакой в клетке, появился и фокусник в золотой чалме. В XIX веке француз Жан Эжен Робер-Уден осмелился противостоять не только этой тенденции, выступая исключительно в европейском костюме. До того как стать фокусником, он работал часовщиком, и эти навыки подтолкнули его к изобретению различных сценических машин. В 1840 году он совершил еще один революционный шаг: открыл в Париже первый театр трюков. Магия, которая ранее была либо «низким» жанром площадей и рынков, либо салонным развлечением, выплеснулась наконец на сцену. В начале ХХ века в моду вошел спиритизм. Некоторые фокусники на этой волне переквалифицировались в медиумов: уж они-то без труда могли подбросить неискушенным участникам сеанса какой-нибудь предмет «из потустороннего мира» или зажечь на расстоянии свечу. Известнейший иллюзионист того времени Гарри Гудини активно боролся против таких профанаций и даже рассорился из-за этого со своим другом Артуром Конан Дойлом, который горячо верил в общение с иными мирами. Кстати, другой английский писатель, Чарлз Диккенс, также интересовался фокусами и даже устраивал представления под именем Несравненного Чернокнижника Риа Рама Рооса (неслучайно знаменитый иллюзионист Дэвид Копперфильд взял псевдоним в честь диккенсовского героя). А век ХХ принес человечеству столько невиданных чудес, что «магия» несколько сдала свои позиции. Фокусы переместились в цирки и шоу-программы, где далеко не всегда играют главную роль. К тому же так называемый сценический иллюзионизм (stage magic — выступление перед большой аудиторией на сцене) постепенно вытесняется иллюзионизмом «приближенным» (close-up magic, когда выступающий стоит непосредственно перед зрителем, и тот видит его руки). Тогда же, в начале прошлого века, в мире начали складываться профессиональные организации фокусников: первыми в этом ряду стали американское «Международное братство магов» (1902), а затем и британский «Магический круг» (1905). 
