Журнал «Вокруг Света» №05 за 2009 год

Для успеха движения за республику оставалось, очевидно, главное — объединить усилия гражданских и военных республиканцев, которые до поры до времени действовали сепаратно. Даже среди самих недовольных офицеров существовали две «непересекающиеся» фракции: «молодежь» (то есть в основном кадеты Прайя Вермелья) и «служаки» (потомственные офицеры, всю жизнь проведшие в казармах и не получившие высшего образования). Связующим звеном между ними стал Бенжамин Констан, которому вдобавок удалось решающее — привлечь на свою сторону Деодору да Фонсеку, популярнейшего в войсках полководца. Тот был убежденным консерватором и личным другом Педру II, но когда до маршала дошли слухи, что его отправят в отставку, личные интересы перевесили. И он решился — поначалу только свергнуть очередное правительство. Но вместе с ним «случайно» разрушилось все здание монархии. 

Афонсу Селсу ди Ассис Фигейреду, виконт ди Оуру-Прету (1836— 1912), в 1889 году — последний премьерминистр империи

В изгнание!

Поначалу выступление намечалось на 20 ноября 1889 года. Но дату пришлось перенести — прошел слух, что маршала отправят в отставку раньше, а части, где были особенно сильны заговорщики, передислоцируют или расформируют. Бенжамин Констан и лидеры гражданских республиканцев — Кинтину Бокаюва и Аристидис Лобу — бросились к Фонсеке убеждать его в необходимости немедленно провозгласить республику, чтобы разом решить все вопросы и избавиться от всех опасностей.

Утром 15 ноября с окраин Рио подтянулись подразделения, которыми командовали заговорщики. Процессия двинулась к центральной площади (теперь она носит имя Республики), где стояло здание Главного штаба. Премьер-министр виконт ди Оуру-Прету, предупрежденный о брожении в войсках, потребовал послать против бунтовщиков отряды морской пехоты и полиции, но те примкнули  к восставшим во главе с Деодору да Фонсекой. Вместе они выстроились перед штабом, где успели собраться все министры. Маршал объявил им об их свержении. Оуру-Прету выслушал его речь безмолвно.

Кто тогда провозгласил республику открыто, неизвестно — свидетельства очевидцев на этот счет расходятся. Вероятнее всего, что крики «Да здравствует республика!» донеслись из уст отдельных офицеров, а консервативный маршал и заинтересованный в его поддержке Бенжамин Констан предпочли пока и не опровергать, и не поддерживать эти выклики.

Убедившись, что арсеналы взяты под надежную охрану и сторонники свергнутого правительства не смогут захватить ни винтовки, маршал вернулся домой. В 15.00 в муниципальном совете Рио-де-Жанейро, который тоже был «наэлектризован» Констаном, было составлено обращение к нации, где уже прямо говорилось об отмене монархии. Документ, подписанный сотней человек, спешно направили маршалу с просьбой от имени «собравшихся масс народа» — санкционировать. А императору только лишь впервые доложили о произошедшем. Он вернулся из загородной резиденции в столицу, дал аудиенцию Оуру-Прету и принял его отставку. Не подозревая о серьезности перемен, он решил назначить нового премьера, а Деодору да Фонсеке «предложить» только военное ведомство. Когда об этом известили маршала, тому оставалось лишь резонно заметить: «Поздно, у нас уже есть новое правительство». Вечером 15 ноября вышел первый декрет — о создании федеративной республики — Соединенных Штатов Бразилии. Нетрудно догадаться, что за государство было взято за образец.

Вообще же стремительность, с которой развивались события, произвела немалое впечатление на современников. Особенно поразил их тот факт, что общество никак не отреагировало на падение строя, казавшегося столь прочным и солидным.

Что касается императора, то дней жизни ему оставалось совсем немного. Вероятно, он чувствовал это и с тем большей покорностью подчинился предписанию как можно скорее покинуть страну. Уже 17 ноября он отплыл с семьей в Старый Свет. Последние два года Педру II проведет в Париже, и после его кончины в 1891-м французское республиканское правительство, невзирая на протесты властей из Рио, устроит ему государственные похороны. Кстати, европейские державы при этом все-таки признали бразильскую республику почти сразу, а вот консервативная Россия решилась на такой шаг только после смерти императора.

Здание единственной в Америке монархии рухнуло — без оглушительного треска, лишь с тихим хлопком. Просто система, которая хотя и с перебоями, но приспосабливалась до поры до времени к меняющимся динамическим условиям, исчерпала ресурс адаптации. Общество не так уж было убеждено в том, что ему нужна республика, но поскольку империя не смогла соответствовать требованиям времени, никто не встал на ее защиту в критическую минуту.

Ольга Окунева

Автомобиль для дона Педро