Журнал «Вокруг Света» №05 за 2010 год

А вот и Флоренция (Firenze). Тяжесть и воздух, камень и свет. Единственный плоский город в Тоскане. Единственный город с большой рекой. Единственный, где на мосту аж в три этажа живут люди. Это город Возрождения — здесь гигантские просторные площади и широкие улицы. Здесь галерея Уффици, упирающаяся углом в Палаццо Веккьо («старый дворец») с его странной грузно парящей башней, фактически построенной на «балконе» бывшей резиденции Медичи. Здесь, у другого угла Палаццо Веккьо, — «Давид» Микеланджело. И вот здесь-то оно наконец и случилось. Наверное, на «Давида» стоило смотреть издалека, а не подходить вплотную и не таращиться, сильно задрав голову, как деревенщина лапотная. Но в висках уж забухало, голова пошла кругом, дыхание слегка перехватило, а Давид, казалось, слегка наклонился надо мной, качнул шевелюрой на фоне темнорозовеющего закатного неба. Так вот ты какой, синдром Стендаля!

Назад в Рим летели по ночной уже автостраде. Яркие туннели, один за другим, гулко прожевывали нашу машину и выплевывали снова в вязкую темноту. Два дня в Тоскане — как два часа. Два часа обратной дороги — как два дня пути. Потому что уже хочется вернуться.

Егор Быковский

Выбившиеся из строя

С тех пор как возникла цивилизация, многие испытывали искушение отойти в сторону и попытаться проложить собственный, особый курс. Как правило, подобные эксперименты заканчиваются неудачей, порой даже катастрофической. Некоторые жители датской столицы выбрали золотую середину: они решили обособиться не за пределами цивилизации, а внутри нее.

В 1971 году группа жителей Копенгагена проломила забор, которым многие годы была окружена заброшенная территория военных казарм в западной части города. История места восходит к концу XVII века, когда король Христиан V после изнурительных войн со Швецией включил этот участок в цепь оборонительных укреплений города. После Второй мировой военная база стала приходить в упадок, ее единственным билетом в историю остался сарай, где приводились в исполнение последние смертные приговоры в Дании , вынесенные коллаборационистам.

Поводом к вторжению граждан послужили поиски просторной площадки для детских игр — дефицита в тесном городе. Теснота сказывалась также в росте арендной платы за жилье, неподъемной для той части молодежи, которая не мечтала о деловой карьере. В результате сразу за первоначальным вторжением молодых родителей последовала волна сквоттеров, незаконных поселенцев. В их глазах этот демарш принимал особую окраску протеста именно ввиду военного прошлого территории. Вот что писал тогда известный левый журналист Якоб Лудвигсен:

«Христиания — это земля поселенцев. На текущий момент это наилучшая возможность заново выстроить общество с самого основания, но при этом с включением уже существующих построек. Своя электростанция, баня, гигантский гимнастический зал, где все те, кто ищет мира, могут заниматься великой медитацией, и центр йоги. Здания для торчков, которые чересчур параноидальны и слабы для участия в крысиных бегах... Да, для тех, кто ощущает в себе биение пионерского сердца, цель Христиании ясна».

В каком-то смысле копенгагенские колонисты начала 1970-х продолжили исход хиппи из цивилизации. В те годы в США это движение было постоянным фоном жизни молодежи, мало кто не ощутил на себе его притягательности. Его отголоски ощущались даже в Советском Союзе, хотя и позже, чем, скажем, в Дании , а элемент пацифизма и антивоенного протеста был здесь не очень заметен.