Журнал «Вокруг Света» №06 за 1971 год

Часто дети изображают как самое красивое, например, лепестки цветка, „ветер, воду, воспроизводя все это лишь цветовыми пятнами. Сюжет здесь узнать невозможно. И все равно, когда спрашиваешь, что здесь нарисовано — «красивое или некрасивое?» — большинство детей говорят: «красивое».

...Живым существам вообще свойственно инстинктивное чувство «предпочтения цвета» — это отмечал еще Ч. Дарвин. Но у человека это чувство в первую очередь обусловлено социально-общественными отношениями. Как и другие эстетические категории, оно имеет исторический характер. И различные этнические группы, нации, сообщества в результате исторического развития выбрали, если так можно сказать, свои собственные цвета, символизирующие те или иные эмоциональные состояния. Причем у разных народов совершенно различные цвета могут символизировать одни и те же чувства: цвет траура, печали у европейских народов повсеместно черный, у индусов — желтый, у японцев — белый.

Почему же смысл большинства рисунков, например, маленьких японцев понимают дети в Москве и Ленинграде, ориентируясь только по цветовым пятнам?

Оказалось, что все дети, практически без исключения, изображают красивое красками яркими, чистыми — и главным образом оранжевой, красной, реже — зеленой, то есть предпочитают цвета левой части спектра. Причем зачастую ребенок выбирает цвета, не соответствующие действительной окраске изображаемого предмета, — только для того, чтобы как можно красочней рассказать о красивом.

...Поразительно, но в основном именно такими — красными и желтыми — красками пользовался художник каменного века, украшая стены своих пещер.

Да, можно с уверенностью сказать, что в детских рисунках общие для всех Маленьких принцев межнациональные оценки красивого со временем наполняются теми социально-нравственными ценностями, которые выработало то или иное общество. И наступает момент, когда ребенок понятие «красивое» осмысливает уже как полноправный член этого общества. Но он остается ребенком. Для него еще существуют критерии, связанные не с традициями воспитавшего его общества, но подчиненные каким-то, пока нам окончательно неясным законам, по-видимому всеобщим. Именно эти законы позволяют детям определенного возраста свободно читать рисунки своих сверстников и узнавать красивое не только по тому, что нарисовано, а каким цветом.

И кажется, что в какой-то период своей жизни ребенок в своем осмыслении действительности как бы проходит тот путь, что когда-то преодолевало — поколение за поколением — все человечество.

...А может быть, в том, что первооткрывателем первобытной живописи стал восьмилетний ребенок, больше закономерности, нежели случайности? И летописи страны детства — это не только материал для изучения закономерностей процесса осознания действительности человеком, но и один из ключей к пониманию первобытного искусства?

В. Мухина, кандидат психологических наук

«Я берег эту плантацию пуще жизни...»

I. Тайна «Зеленой могилы»

Солнечным утром голландский парусник подошел к безымянному острову. Земля! Островок встречал зеленью и тишиной. Но лица матросов были сумрачны. Не глядя друг другу в глаза, они спустили шлюпку. Передали гребцам с рук на руки стонущего человека. Сильного, молодого, его убивала какая-то болезнь. Нет ничего страшнее неизвестной опасности: он мог заразить других. Он должен был умереть один на необитаемом острове.

Удаляясь, гребцы видели, как обреченный пытался подняться. Упал лицом в траву. Пополз, остервенело рвал траву зубами.

— Умом тронулся, бедняга, — сказал пожилой матрос, перекрестившись. — Слава господу, так ему будет легче скоротать дни. Последние.

Матрос, оставленный умирать в одиночестве, хотел жить, жить, жить! И полз из последних сил, будто мог уползти от смерти. Сияло и жгло равнодушное солнце. Больного начала мучить жажда. Он пожевал сочные стебли. Сил чуть прибавилось. Пополз снова. Голландский парусник возвращался в свой порт тем же курсом. С острова, окрещенного командой «Зеленая могила», кто-то подавал сигналы. Высадившись на остров, моряки узнали в обросшем, исхудавшем человеке своего «похороненного» товарища! Он был совершенно здоров. Вылечила его трава.

Романтическая эта история, прочитанная где-то очень давно, вспомнилась мне, когда я ехала в Кобулети на Закавказскую опытную станцию лекарственных растений. Вспомнились — к случаю — и другие любопытные сведения...

Аптека природы не имеет ни вывесок, ни этикеток. Склады ее лекарств разбросаны по всему белу свету. Вероятно, по счастливой случайности, как тот умирающий матрос, узнавал человек своих первых зеленых друзей. Было время, когда цинга, например, считалась неизлечимой заразной болезнью. В тропиках, под 12-м градусом северной широты, лежит остров Кюрасао. На этом острове испанские матросы были исцелены фруктами и зеленью. Произошло то в начале XVI столетия, а только в XVIII веке открыли ученые в свежих фруктах, овощах, диких плодах и хвое вещества, способные лечить цингу...