Журнал «Вокруг Света» №06 за 1972 год

Три последующие экспедиции пополнили наши сведения о пещере, намного «прирастили» ее. Окрашивание флюоресцеином подземных ручьев позволило создать (пока вчерне) гидрологическую карту пещеры. Но тут же обнаружились и загадочные явления. Так, например, проводившиеся замеры скорости воздушного потока у входа в пещеру явно не предвещали сенсации. Очередной мученик с анемометром в руках мерз четыре часа, сидя на решетке входа, записывая в блокнот данные о скорости и направлении движения воздушной струи. Пройти через эту безрадостную процедуру пришлось всем, и поэтому цифр в блокноте было великое множество. И только дома, при камеральной обработке, расшифровывая каракули, наглядно отобразившие настроение людей, их писавших, мы обнаружили, что наш Слон... дышит. Три часа он втягивает в себя воздух, затем следует трехчасовой выдох. Периодичность не нарушается ни со сменой суток, ни с переменой внешней температуры. Объяснения этому явлению пока нет.

...В тот исторический для Южного Слона день я сидел глубоко под землей в зале Скелетов и ужасно мерз, считая плывущие по ручью бумажки — замерял дебит ручья и скорость течения. Когда сверху прибыл Коля Зубятов, старший поисковой группы, и сообщил, что найден первый понор, я галопом помчался вслед за ним, путаясь в складках своего «безразмерного» гидрокостюма.

И вот мы уже на поверхности, бежим что есть духу. Бежим так, будто бы понор, который просуществовал сотни тысяч лет, закроется, исчезнет. Но понор, слава богу, на месте: длинная щель на дне воронки размером пять метров на метр.

Дрожащими руками достаю секундомер. Моргаю Коле. Вниз падает камень. Восемь секунд напряженного ожидания, потом глухой стук, скорее вздох, где-то в преисподней. Переглядываемся. Да, кажется, это «оно» — то, что мы искали, — настоящая пропасть со всеми ее прелестями, которые каждый уважающий себя спелеолог регулярно видит во сне: спусками в бездну, новыми ходами, залами, приключениями и испытаниями. Главное же заключалось в том, что при совмещении азимутальной схемы пещеры с картой, на которой уже был отмечен крестиком новый понор, он совпал с дальней, еще плохо изученной частью Южного Слона! Неужели идея «парадного подъезда» подтверждается?

Дальнейшее я вспоминаю с большой неохотой, Так как попытка спуска в понор едва не стоила мне жизни...

С той поры, точнее с лета 1971 года, изучение пещеры велось параллельно двумя группами. В пещере была обнаружена обширная палеофауна, выловлены таинственные прозрачные тысяченожки, взяты на пробу загадочные красные водоросли и грибы мондмильха — «лунного молока». Изучение пещеры продолжается.

А. Гофштейн, спелеолог

Песочник, который нес золотые яйца

Рассказ из книги Й. Евера «Звериные тропы и птичья пути», которая выходит в издательстве «Мир» в 1972 году.

Случалось ли вам когда-нибудь прямо на земле находить ценные клады, скажем, в тысячу крон? Со мной это случилось однажды весной в Северо-Восточной Гренландии, вскоре после того, как земля очистилась от снега, — в благословенный месяц июнь, когда полярная страна просыпается после зимней спячки. Те, кому не довелось видеть этой картины своими глазами, не имеют представления, что такое полярная весна. Земля лежит тихая и пустынная, она окутана сырым туманом и покрыта мокрым снегом. Вдруг, словно от взрыва, все приходит в движение. С шумом скатываются снежные лавины в горах, грохочут увлекаемые снегом камни, бурлят и клокочут ручьи, прорезая снежные заносы. Целая армия всевозможных птиц, словно туча, нависает над горами, наполняет воздух многоголосым гомоном.

На уступах трубят гуси, и целые каскады пуночек, словно густая пелена бурана, заполняют все пространство вокруг, неистово насвистывая свои песни. Но в этом весеннем оркестре Арктики доминируют болотные птицы. Норвежских певцов на севере нет, и летнюю увертюру тундры исполняют музыканты высоких широт.

Признанный маэстро — рыжевато-красная болотная птица — «штормовой тромбон», как называют ее охотники. По своим музыкальным данным эта птица превосходит всех остальных.

— Оли-оли-оли-и-и...

Внезапно она взлетает над серой равниной, резко ударяет крыльями и почти вертикально взмывает вверх. Все выше, выше, пока наконец не растворится в яркой синеве весеннего неба.

— Оли-и-и-оли-и-и...

Мягкие торжественные звуки летят далеко над равниной — прекрасный музыкальный пролог к новому светлому дню и новому лету. Птица носится над землей в лучах яркого солнца, как золотисто-красная молния, крылья ее трепещут. Каждую весну зимовщики пытаются по звуку обнаружить птицу, но лишь изредка им на какое-то мгновение удается увидеть красную вспышку. Но вот, неподвижно распластав крылья, птица устремляется вниз, со свистом рассекает воздух. «Уф-ф-ф!»— раздается подобно резкому порыву ветра. И столь же молниеносно она снова взмывает вверх.

— Оли-и-и-оли-и-и.

Штормовой тромбон возвещает о том, что жизнь в арктической пустыне возрождается.