Журнал «Вокруг Света» №06 за 1987 год

— Ну вот и молодцом,— похвалил его Баслим. Он бросил грязную повязку в помойное ведро, извлек откуда-то полотенце и, повернувшись к пареньку спиной, занялся стряпней. Минуту спустя он оглянулся. Мальчуган исчез. Баслим неторопливо вышел в большую комнату и увидел, что его раб, голый и мокрый, неистово трясет дверную ручку. Баслим похлопал его по плечу и указал пальцем в сторону ванной.

— Остынь и иди мыться.

Когда мальчишка кончил купаться, Баслим открыл кухонный шкаф и достал флакончик с йодом и несколько тампонов. Все тело ребенка, испещренное царапинами и порезами, представляло собой одну сплошную рану. Почувствовав укусы йода, мальчуган заерзал.

— Стой спокойно! — строго сказал Баслим. Покончив с врачеванием, он принес грязную тряпицу, жестами велел мальчику свернуть себе набедренную повязку и вернулся к плите. Скоро он поставил на стол в большой комнате котелок с тушеным мясом, положил горсть свежих стручков чечевицы и наконец добавил к трапезе увесистую краюху хлеба.

— Садись,— пригласил он, немного передвинув стол. Мальчик опустился на краешек сундука, но сидел напряженно, готовый каждое мгновение сорваться с места, и не притрагивался к еде.

— В чем дело? — спросил Баслим и, перехватив метнувшийся на дверь взгляд своего раба, добавил: — Ах, вот оно что...

Он поднялся и прижал палец к окошечку замка.

— Дверь открыта,— объяснил старик.— Либо сиди и ешь, либо мотай отсюда!

Нищий повторил это на нескольких языках и с потаенной радостью заметил, что один раз мальчик понял его. Таким образом вопрос о родном языке раба был снят. Баслим снова уселся за стол и взял ложку. Мальчик сгорбился над своим котелком и набросился на еду с жадностью волчонка...

— Ну и молодец ты у меня,— похвалил Баслим, когда парнишка поел.— Я ложусь спать. Как, кстати, тебя величать?

— Торби,— после секундного колебания ответил мальчик.

— Торби... славное имя. Можешь звать меня просто папой. Спокойной ночи.

Баслим отвязал протез, водворил его на стеллаж и поскакал к своей постели — толстой рогоже в углу. Он прижался к стене, чтобы освободить побольше места для мальчика, и сказал:

— Гаси свет и ложись.

Свет погас. Баслим напрягся, ожидая, что вот-вот скрипнет отворяемая дверь. Нет, парень не собирался удирать. Старик почувствовал, как шевельнулся матрац — это Торби забрался на ложе.

— Все хорошо, Торби,— ласково сказал он.— Кончились твои беды. Теперь тебя больше никогда не продадут.

Раны Торби мало-помалу затянулись. Старый нищий раздобыл где-то еще один матрац и соорудил для мальчика постель в другом углу, однако выдавались ночи, когда Торби мучили кошмары, и тогда Баслим, проснувшись, чувствовал тепло прильнувшего к нему маленького тельца. Спал старик чутко, но в такие ночи он никогда не ругал Торби и не гнал его прочь. Однажды он услышал, как мальчик хнычет и зовет во сне мать. Это навело его на мысль подлечить Торби гипнозом. В стародавние времена он выучился этому хитрому искусству, хотя и недолюбливал гипноз: вторжение в человеческую психику Баслим считал делом аморальным, однако сейчас он понимал, что столкнулся с крайним случаем.

Старик догадывался, что Торби разлучили с родителями, когда тот был еще совсем маленьким ребенком. И вся дальнейшая жизнь мальчика представляла собой, по-видимому, пестрый калейдоскоп, где роль цветных стекляшек играли новые лица хозяев.

Как-то вечером после ужина старик сказал:

— Торби, ты сделаешь для меня одну вещь?

— Конечно, пап, а что?

— Надо, чтобы ты лег на кровать, а потом я сделаю так, что ты станешь сонным-пресонным, и мы поговорим, ладно?

— Как так поговорим? Я же буду спать.

— Сон сну рознь. Ты только чуть-чуть задремлешь, но все равно сможешь разговаривать.

Торби немного растерялся, но согласился. Старик запалил свечу, чтобы привлечь внимание ребенка к язычку пламени, потом приступил к внушению. Скоро Торби заклевал носом и наконец задремал.

— Торби, ты спишь, но все равно слышишь меня и можешь отвечать,— сказал Баслим.— Ты помнишь, как назывался звездолет, на котором тебя сюда привезли?

— «Веселая вдовушка».

— Попробуй вспомнить, что было прежде, чем ты очутился на борту. Представь себе, что ты снова на той планете, откуда тебя привезли. Я буду рядом, и с тобой ничего не случится. Ну, вспоминай. Как называлась планета, как выглядела? Вообрази, что смотришь на нее...

За полтора часа Баслим заставил мальчика вспомнить все его жуткое прошлое вплоть до того момента, когда его совсем малышом вырвали из родительских рук. Во-первых, ему удалось установить, что мальчик рожден свободным. Его родным языком, как и предполагал старик, был язык Земли. Торби не помнил ни своей фамилии, ни каких-то особых примет родителей. Отчаявшись добиться от мальчика большего, Баслим оставил зародившуюся было надежду связаться с его родными.

— Хорошо, Торби,— сказал наконец старик.— Сейчас ты проснешься, но прежде забудешь все, о чем мы говорили. Отныне ты больше никогда не увидишь дурных снов, понял?