— Финнеас,— сказал я хрипло.— Неужели это ты? Господи, да как же ты мог? Ведь Камбула всю жизнь заботился о тебе как отец!
Он закрыл лицо руками.
— Нет, господин... нет... пощади, пожалуйста...
— К черту! — заорал я.— Ты убил своего дядю и чуть не убил меня. Но теперь ты скажешь, за что собирался меня убить. Ну, шевелись, сукин сын, шевелись!
Я подтолкнул его, и он, спотыкаясь, двинулся назад, к краю пропасти.
— Все, стой! — приказал я.— А теперь выкладывай, да поживее. Мне много нужно узнать!
Глаза его испуганно округлились, но он молчал.
— Хватит прикидываться,— нетерпеливо сказал я, взмахнув ножом.— Я знаю, ты говоришь по-английски. Говори, или я душу из тебя вытрясу. Кто велел вам убить дядю? Тебе ведь велели убить его?
— Да,— охотно согласился он.— Мне... велели...
— Кто же, черт бы тебя побрал, кто?!
Он отчаянно замотал головой, прижимая руки к горлу.
— Нет, нет. Нельзя говорить. Зло... оно убьет меня. Пожалуйста, мой господин, пожалуйста...
— Ладно,— сказал я устало.— Пошли в лагерь. Может быть, мистеру Ривельду удастся добиться от тебя большего. Или полиции...
Я посторонился, пропуская его вперед. Но внезапно финнеас метнулся в сторону и отчаянным прыжком перемахнул за край утеса.
Долгий, пронзительный вопль заставил меня содрогнуться. Потом наступила тишина. Я остался один в ночи.