Журнал «Вокруг Света» №06 за 2006 год

Его официальное английское название — Massachusetts Institute of Technology, что дословно переводится как Массачусетсский технологический институт. Так его обычно по-русски и именуют — солидно, но длинновато. Если же сократить до МТИ, выйдет чересчур похоже на Московский технологический институт. У самих американцев подобных трудностей, естественно, нет — они пользуются удобной аббревиатурой MIT, Эм-ай-ти. Так, наверное, и нам было бы правильно говорить — ведь «проглатывает» же наш язык Би-би-си и НАТО, не превращая их в БТРВК (Британскую телерадиовещательную компанию) или ОСАД (Организацию Североатлантического договора). Но все же Эм-ай-ти, согласитесь, смотрится слишком непривычно, и потому в дальнейшем я стану употреблять слово «Институт», заглавным И выделяя его среди остальных.

Об успехах и международном значении Института можно сочинить множество статей. Для начала ограничусь простым примером: за последние десять лет (1995—2005) его сотрудниками было опубликовано 7 700 статей и книг по физике, на которые другие ученые во всем мире сослались 138 500 раз. Для сравнения: на 29 700 работ по той же тематике, вышедших из-под пера сотрудников РАН, их коллеги сослались всего 126 100 раз, а тот же Гарвард даже не попал в десятку самых цитируемых научных учреждений (хотя в рейтингах по качеству образования он по-прежнему держит верхние позиции). Естественно, что каждый год, по мере приближения выпускных экзаменов в американских школах, тысячи родителей с тоской начинают подумывать о возможных подступах к Институту. Увы, попасть туда архитрудно. И не только абитуриентам…

Святая PRIVACY

«Боюсь, что должна рекомендовать вам пересмотреть ваши планы насчет приезда сюда. Мы не сможем помочь ни с организацией интервью и съемок, ни с жильем на территории Института. У нас не получится выделить вам сопровождающих из числа студентов. Очевидно, вам не стоит тратить время на долгий перелет из России». Так отреагировала на сообщение о нашем визите Пэтти Ричардс, одна из руководительниц местной Службы по связям с общественностью. Как ни странно, она потратила немало красноречия для того, чтобы отговорить редакцию от «опрометчивой» командировки.

Отчасти такую позицию можно понять. Институт — место особое: студентов тут сравнительно немного — всего около пяти тысяч (и примерно столько же аспирантов), но по количеству профессоров и нобелевских лауреатов на каждого из них он занимает одно из первых мест в стране. А нобелевские лауреаты, как известно, люди, утомленные прессой. Интервью давать не любят…

Тем, что поездка все же состоялась, мы обязаны моим добрым знакомым — профессору Лорену Грэхэму и его бывшему аспиранту, а ныне вполне самостоятельному исследователю Славе Геровичу. Благодаря этим людям нам удалось увидеть все, чего не хотели показывать те, кто обязан был бы сделать это по долгу службы. «Вот уж не ожидал от Эм-ай-ти! — сокрушался Лорен. — Эта Пэтти так занята, что у нее не хватает времени даже на тех, кем она занята…» Зато сам он окружил свалившихся как снег на голову журналистов заботой и отвечал на любые, даже довольно щекотливые вопросы. Например, о деньгах: «Учиться тут дорого. Только плата за обучение составляет около 30 000 долларов в год. Но почти никто из студентов сам за себя не платит, — лукаво улыбнулся мой собеседник. — Есть же разнообразные фонды, стипендии, частные благотворители…»

Ушедший с поста ректора (или, как говорят американцы, президента) Института полтора года назад Чарлз Вест постоянно повторял: «При любых обстоятельствах Массачусетсский технологический институт должен оставаться тем местом, где блестящие молодые мужчины и женщины смогут получить сверхкачественное образование независимо от достатка их семей». Однажды он даже затеял довольно шумный скандал с правительством, когда то попыталось было ввести дифференциацию материальной поддержки студентам — в зависимости от их успеваемости. Вест аргументировал свою позицию так: «До тех пор пока студент не получил магистерскую степень, на его успеваемости слишком сильно отражаются недостатки предыдущего, школьного образования».

Местные студенты, как видно, строго блюдут в этой связи свой учебный долг, они давно заслужили у своих коллег за пределами Института репутацию «зубрил». Начальство, в свою очередь, оберегает подопечных, всячески защищая от посторонних их святую «прайвеси». «Вам дозволяется фотографировать в общежитии, но не в комнатах студентов. Да и в общественных местах можно снимать только тогда, когда там никого нет», — строго предупреждали нас с фотографом соответствующие ответственные лица. Впрочем, на деле для полного взаимопонимания с «зубрилами» хватало пары неформальных фраз — и, пожалуйста, снимай все и кого угодно. (Правда, от запечатления студенческих жилых интерьеров мы неожиданно отказались сами. «Им же самим потом стыдно будет за такой кавардак», — неодобрительно высказался Андрей Семашко.)