Журнал «Вокруг Света» №07 за 1986 год

Та предложил мне зайти в надстройку и прилечь. Именно прилечь, потому что низкий потолок не давал возможности сидеть. В каюте было совершенно пусто, если не считать привязанной к гвоздю на стене охапки благовонных палочек, о назначении которых я уже знал по утренней встрече с экипажем, и прикованных к стенам висячими замками четырех старых американских ручных пулеметов, почерневших от соленой влаги. Ключи от замков были, очевидно, у капитана.

В единственном на судне убежище от солнца и ветра было душно, стоял тяжелый рыбный запах. Я снова выбрался на палубу, хватаясь руками за что попало: гребни волн уже пенились белыми барашками, и суденышко то подлетало вверх, то проваливалось вниз, то резко кренилось на борт.

— Приходится пользоваться оружием? — спросил я у капитана, пристроившись на мягкой, занимавшей почти всю палубу куче сетей с пластмассовыми поплавками.

Он присел рядом на корточки, прислонившись спиной к низкому деревянному фальшборту:

— Всякое бывает в этом море.

Оружие рыбакам роздали во время пограничных конфликтов с полпотовской Кампучией. Исторически сложилось так, что акватория вокруг Фукуока и на сотню миль мористее не имеет определенной принадлежности. Здесь трудно провести границу территориальных вод. Они считаются совместной зоной Вьетнама и Кампучии. Раньше конфликтов не возникало, необитаемые острова были ничейными, а принадлежность обитаемых определяли сами жители. Но после 1975 года полпотовцы попытались прибрать к рукам как можно больше островов, захватывали вьетнамские суда.

Капитан Та крикнул своему четырнадцатилетнему сыну, чтобы тот принес кружку пресной воды.

— Давно берете мальчика в море?

— С семьдесят восьмого года.— Лицо рыбака посуровело.— Это его и спасло от смерти...

В то лето рыбные косяки ушли к мысу Камау. Это почти сутки пути в один конец для посудины, едва выжимающей пять-шесть узлов. Та взял с собой старшего сына, а двое младших остались с матерью в деревне под Хатьеном. Та — вьетнамец, но женат на кхмерке. За это полпотовцы и убили его детей, посоветовав жене не рожать больше «зюнов» — так они презрительно называли вьетнамцев.

Сейчас полпотовцам уже не добраться до деревни, в которой живет Та. В начале семьдесят девятого их прогнали не только от вьетнамской границы, но из самой Кампучии.

В заливе эти головорезы занимаются морским разбоем. Не менее опасны и перевозчики «беженцев». Социальная и политическая ломка в Южном Вьетнаме после освобождения, конфликт с Китаем вызвали в конце 70-х годов поток желающих любой ценой покинуть Вьетнам. Дельцы из преступного мира увидели возможность хорошо заработать на перевозке «беженцев» за море.

Волна подстрекаемой западной пропагандой нелегальной эмиграции из СРВ, активная контрабанда потребительских товаров, в которых послевоенный Вьетнам испытывает острый дефицит, вернули к жизни в этих водах пиратский промысел. Добыча рыбы требует большого труда, а нападение на судно с «беженцами», которые везут золото для устройства в чужой стране, приносит сразу миллионные доходы. Вот и расплодились в Сиамском заливе современные флибустьеры без определенной национальности. Убить рыбаков, чтобы захватить суденышко,— головорезы перед этим не останавливаются. На счету Та два настоящих боя с такими похитителями. Одним словом, оружие на шаланде не лишне.

Военно-морской флот республики действует в тесном контакте с рыбаками-ополченцами, надежно защищая водные рубежи страны. Теперь пираты редко осмеливаются промышлять в прибрежных водах Вьетнама, и капитан Та держит наготове свои четыре пулемета на случай, если поиск рыбных пастбищ заведет его далеко от родных берегов.

Экипаж шаланды

Восемь человек: трое — вьетнамцы, пятеро — кхмеры и полукровки. Вглядевшись в лица и сравнивая их, постепенно начинаю различать, кто есть кто, хотя четкой грани провести нельзя.

Помощник капитана, кхмер Пеа — смуглый, широконосый и толстогубый, с вьющимися волосами, из интеллигентов. Когда в 1972 году он достиг призывного возраста, ему грозила мобилизация в сайгонскую марионеточную армию. Чтобы избежать такой участи, Пеа облачился в шафрановую тогу — стал буддийским монахом. В монастыре он постиг язык пали и научился читать священные книги. Кроме родного кхмерского, свободно говорит еще на вьетнамском и китайском. Но и мирному буддисту пришлось взять в руки оружие. В семьдесят восьмом он отбивал атаки полпотовцев на Хатьен.

Самый подвижный и деятельный на судне, Тю — тоже кхмер. Даже в сильнейшую качку его долговязая фигура появлялась, балансируя длинными руками, то на носу, то на юте у штурвала. На мачту он взбирался с удивительной ловкостью и отдыхал, наблюдая с высоты за морем. Потом выяснилось, что он за время перехода успел выловить двух маленьких акул. Они-то и пошли на обед.