Журнал «Вокруг Света» №07 за 2007 год

Чуть поодаль от твеновского квартала виднеются две скульптурные фигурки — Том и Гек. Американцы — народ самолюбивый. Типичному туристу откуда-нибудь из Чикаго, да даже из крохотного Ганнибала, доныне, как и в ту пору, когда Марк Твен описывал своих «простаков за границей», кажется, что весь мир подражает Америке. Один остроумный и приметливый наблюдатель пишет, что, оказавшись, допустим, на Святой земле, увидев гору Сион, такой турист непременно воскликнет: «Ой, посмотрите, ну это же вылитый холм Зенит в Алабаме». Так что попавшееся мне в одном рекламном справочнике утверждение, будто вылепленные в 1926 году фигуры — первый в мире памятник литературным героям, вызвало некоторое сомнение в своей достоверности. Но как раз в данном случае, как обнаружила проверка, скепсис оказался неусместен: даже памятник Дон Кихоту в Испании создан позднее. Впрочем, соревновательные мотивы — суета. Главное — сам выбор сделан безукоризненно: как никто, марктвеновские мальчишки воплощают американский дух приключений, американский порыв к свободе и саму Американскую мечту в ее мифологической неизъяснимости и прекрасной неосуществимости. Ибо что такое мечта осуществленная? Просто общее место.

  

Хибара, в которой в 1835 году родился Марк Твен — тогда еще Сэмюэл Клеменс

«Ковчег Твена»

А мы уже снова на колесах — направляемся во Флориду, местечко в 30—40 милях к юго-западу от Ганнибала, туда, где 172 года назад появился на свет Сэмюэл Ленгхорн Клеменс.

Здесь царит мертвая тишина. Редкие домики с зашторенными или даже забитыми окнами. Унылая церквушка, в которую, кажется, давно уже никто не заходил. Чуть в стороне — запущенное кладбище. Как свидетельствуют справочники, во времена Марка Твена здесь жило человек семьсот, мелкие фермеры по преимуществу. Сейчас — только дачники, хозяева этих самых, нынче пустых, домиков.

Да, но где же память о великом земляке?

А ее, оказывается, перенесли на милю или около того в сторону — в виде двухкомнатной хибары, где и прожил в семье, состоявшей (включая служанку) из восьми человек, первые три года своей жизни Сэмюэл Клеменс. Называется теперь это сооружение вполне торжественно: Mark Twain Birthplace Memorial Shrine, то есть буквально — мавзолей (ковчег, святыня — на выбор) места рождения Марка Твена. На слух — диковато, и я легко могу представить себе, как посмеялся бы над авторами идеи сам обитатель «мавзолея», он же, допустим, редактор сельскохозяйственной газеты, уверявший своих читателей, что брюква растет на дереве. «Гороховые вы стручки,— сказал бы он, — капустные кочерыжки, тыквины дети, неужели ничего остроумнее придумать не могли? И вообще, слухи о моей смерти сильно преувеличены». И тут бы он был совершенно прав, хотя, как ни странно, надпись, в общем, соответствует действительности: хижина помещена в некий стеклянный каркас, через который хорошо видно внутреннее убранство — кровати и детские кроватки, стулья и стульчики, кухонная утварь и т. д. Напротив «мавзолея» — небольшое музейное помещение, среди экспонатов которого имеется корректура первого издания «Приключений Тома Сойера», оригинал договора на публикацию этого романа с лондонским издательским домом Chatto and Windus; кое-что еще, например очередная пишущая машинка размеров, надо сказать, в отличие от ганнибальской, довольно устрашающих — едва ли не вообще первая модель этого революционного по тем временам порождения цивилизации.

Музей опять-таки он и есть музей, тем более что самая интересная его часть оградила себя стеклянной защитой — жалко, хотя и понятно почему. И все-таки органика сохраняется, все-таки живое дыхание чувствуется — как и в Ганнибале, как и на свободном просторе озера Марка Твена, что плещется внизу, расстилаясь на несколько квадратных миль в разные стороны, как и на заросших тропинках прилегающего заповедного парка. Флорида же — мертва.

И вот тут промелькнувшая еще в Ганнибале догадка сделалась уверенностью. Есть Марк Твен — есть жизнь, нет его — наступает молчание.

И вообще, это он все вокруг придумал и одушевил, это он всему придал форму и, как скульптор, отсек лишнее, так что, может, никаких мемориалов и не требуется.

Медвежий ручей течет на окраине Ганнибала не потому, что в нем (допустим) плескались когда-то Сэм Клеменс и Лора Хокинс, а потому что, вернувшись сюда много лет спустя, его помянул Марк Твен — в «Жизни на Миссисипи», наполовину мемуарной, наполовину вымышленной книге, которую он сочинял примерно в те же годы, что и «Приключения Гекльберри Финна».

И на холм Кардифф я поднимаюсь не потому, что там стоит мемориальный маяк, а потому, что туда лазил Том Сойер, хотя нынешней лестницы тогда не было. Да и никому она не нужна.

И недаром ушел под воду реально существовавший совсем неподалеку от Ганнибала остров Глэскок — на нем бывал только Сэм Клеменс, а вот Том Сойер, а за ним Гек Финн обследовали как раз не существующий, но куда более реальный и эрозии не подверженный остров Джэксона.