Расстрельная ротация захватила не только партийных активистов. Алексей Феодосьевич Вангенгейм, из давно обрусевших голландцев. Естествоиспытатель, основатель первой в СССР системы метеорологических наблюдений. Все просто: коллективизация, голод, смерть — с точки зрения власти, полбеды. Беда — снижение товарных поставок хлеба. Кто-то должен за это ответить. Не власть же! Виновата, как объяснил Сталин делегатам XVI Пленума, засуха, в которой виноват тот, кого партия поставила командовать погодой. Короче, посадили убежденного коммуниста Вангенгейма за развал той самой системы, которую он и создал, на пять лет, за вредительство. Понятие «враг народа» пришло позже. Метеоролог попал в относительно приличный лагерь на Соловках. Даже мог писать письма, в том числе маленькой дочери Элеоноре — с картинками, с детскими загадками. Срок подходил к концу, когда грянул тридцать седьмой. Из Центра поступило указание — срочно разгрузить лагеря для нового контингента. Эти уже имели статус «врагов» и редко получали меньше 10 лет. А что делать с прежними — не отпускать же? На местах формируются «тройки», решающие техническую задачу: разгрузить. На Соловках «тройка» вскрыла созревший среди заключенных заговор шпионов и национал-террористов под названием «Всеукраинский центральный блок». Подобрали 134 человека, общим у которых было только знание украинского языка или родня на Украине. Рассмотрели персональные дела — десятками за день, вынесли приговор, и быстро в Кемь, за пулей в затылок. Однако бумажный порядок соблюдался. В расстрельном протоколе от 9 октября 1937 года террорист профессор Вангенгейм (№ 120) соседствует с Яворским Матвеем Ивановичем — № 118 («историк-экономист, владеет языками русским, польским, чешским, белорусским, немецким, французским, итальянским, латинским и греческим, имеет брата Ивана в Праге и в Галиции (Львов) сестру Екатерину»), с Чеховским Владимиром Моисеевичем — № 119 («профессор историк»), с Грушевским Сергеем Григорьевичем — № 121 («профессор историк») и так далее. Всего в лагере вскрыли несколько разветвленных контрреволюционных организаций: заговорщики, фашисты, террористы. Но места новеньким все равно не хватало. Вангенгейм сел за засуху, а расстрелян был как национал-террорист. 23 июня 1956 года Военная коллегия Верховного Суда признала расстрел необоснованным и реабилитировала метеоролога посмертно, однако родне об этом не сказала. Зачем? Семье выдали солидный государственный документ — свидетельство о смерти I-ЮБ № 035252 от 26 апреля 1957 года, где указано, что Вангенгейм А.Ф. умер 17 августа 1942 года от перитонита. И только в 1992 году выросшая дочь Элеонора добилась от властей правды. И до сих пор не может понять: зачем было врать над костями? В 1957 году? Ответ — двоемыслие. Хрущев, ниспровергатель Сталина, в этом отношении — верный его последователь. Сталин плох, но созданная им советская система замечательна, нельзя допустить подрыва ее основ. Эта диалектика у них в подкорке: правда лишь то, что на пользу власти, остальное — клевета. Разоблачители Сталина истово продолжают его дело, растаскивая даты смертей подальше от рокового 1937-го. Им это кажется правильным и патриотичным. «Так было надо».
