Журнал «Вокруг Света» №08 за 1960 год

Сняв с себя чокои (Чокои — легкая охотничья обувь из сыромятной кожи.), Шервахун обвязался веревкой и, подойдя к трещине, полез к арче. Чтобы веревка не запуталась в камнях, Самсонов разматывал ее и поднимал вверх, насколько позволял рост. Мы же с Турдамахметом, взяв ружья, следили за небом, готовые при первом появлении бородачей открыть огонь.

Наконец Шервахун показался в верхнем конце расщелины. Он взобрался на каменную площадку, отдохнул, затем подтащил туда толстую веревку и привязал ее к арче. Оставалось сбросить канат и спуститься по нему в бородачиное убежище.

Собрав канат в тугой моток, Шервахун поднял его над собою и, размахнувшись, кинул. Перелетев через камень, нависший над гнездом, канат плавно опустился вниз. Шервахун подошел к арче, еще раз проверил надежность крепления и двинулся к пропасти. Очутившись на краю обрыва, он нагнулся и, держась за канат, долго всматривался в бездну. Но вот охотник снова выпрямился и, перехватывая руками канат, быстро полез обратно к арче.

На этот раз он привязал к дереву тонкую веревку и, держась за нее, спустился по трещине к нам, Он вернулся посоветоваться: добраться до гнезда легче не сверху, от арчи, а от каменного карниза, метрах в сорока ниже. Конечно, и тут надо было пользоваться канатом, который как раз свисал до самого карниза.

Доводы Шервахуна казались вполне вескими: путь от арчи до гнезда по старому нашему плану был гораздо длиннее и опаснее, чем тот, который мы наметили на этот раз. Две трети вертикального сорокаметрового отрезка не представляли особой трудности, так как веревка во многих местах касалась неровностей скалы. Зато последнюю треть, где канат значительно отделялся от стены, предстояло преодолеть на руках, не имея опоры для ног, и это было совсем не просто.

Решив, что Шервахун уже устал, я предложил ему поменяться ролями. Однако охотник и слушать об этом не хотел. Ему не терпелось довести дело до конца. Захватив мешок, Шервахун снова отправился к гнезду.

Карниз, по которому смельчак добирался к канату, иногда становился настолько узким, что приходилось идти боком, прижимаясь всем телом к скале и цепко удерживаясь пальцами рук и босыми ногами за еле заметные неровности каменной стены. Сделай Шервахун хоть одно неверное движение, и он погиб! Тело его пришлось бы искать у самого подножия скалы, метров на двести пятьдесят ниже карниза.

Но в медленных, рассчитанных движениях Шервахуна чувствовалась уверенность опытного скалолаза. Вот он достиг большого выпуклого выступа. Распластав руки, он как бы слился с камнем и вскоре скрылся из глаз. Через какое-то время, показавшееся нам вечностью, мы услышали его крик:

— Хорош! Добрался!

Теперь мы уже не отрывали взглядов от каната: охотник должен был вскоре показаться.

Наконец на канате появилась одна рука Шервахуна, за нею вторая. Опираясь о камни ногами, он быстро добрался до места, где канат отходил от стены. Теперь приходилось работать только руками. Шервахун поднимался очень медленно, по его напряженным движениям было видно, что он теряет последние силы.

До гнезда оставалось не более пяти метров, когда охотник словно замер на веревке. Голова его ушла в плечи, весь он как-то беспомощно обвис. Длилось это всего несколько мгновений, затем раздался страшный вопль, и Шервахун камнем заскользил вниз и исчез за выступом.

Нас охватил ужас. Подбежав к краю пропасти, мы искали Шервахуна глазами, но нигде его не видели. Недвижимы были и камни, которым полагалось бы осыпаться после того, как их сбил падающий человек.

В отчаянии я повернул голову к скале. На карнизе стоял Шервахун, Он крепко держался за канат, и даже издали лицо его белело, словно мел.

— Держись! — крикнул я. — Держись, не двигайся!

Я знал, что испугавшегося в горах человека нельзя предоставлять самому себе, пока не выведешь его в безопасное место. Не помню, как пробежал я по карнизу, который нас так пугал, пока по нему шел Шервахун. Добравшись, я крепко связал наши поясные ремни, положил свою руку Шервахуну на плечо и, пропустив его вперед, медленно повел по карнизу обратно.

На площадке мы осмотрели Шервахуна. Кожа на ладонях была обожжена трением о канат и во многих местах содрана; на теле оказалось много ссадин и ушибов, но тяжелых ран не было.

Передохнув и успокоившись, мы решили снова брать препятствие. Теперь полез я, выбрав первый вариант пути. Взяв мешок, я по трещине добрался к арче, втащил наверх канат, навязал на нем узлы и, бросив его обратно, как по ступенькам, спустился по узлам вниз.

Вот и гнездо. До него всего метра полтора, но ни рукой, ни ногой не дотянуться. Подо мною зияла пропасть, от глубины ее кружилась голова, становилось страшно. Стараясь не смотреть вниз, я стал раскачиваться на веревке над бездной и, уловив момент, ухватился рукою за край площадки, подтянулся и, наконец, взобрался на нее.

Бородач спокойно лежал в гнезде. Не выпуская каната, я быстро посадил птенца в мешок, привязал его за спиной и, не теряя времени, отправился в обратный путь.