Журнал «Вокруг Света» №08 за 1991 год

Вот так и живет большая часть мирового поголовья тигров. Конечно, и тут есть свои проблемы, но у свободных собратьев, живущих в природе, право же, их гораздо больше.

В. Животченко / Фото автора

Овладение брахмой

Мало кто у нас отваживается на создание беллетристических произведений об Индии. Пожалуй, таких смельчаков вообще до сих пор не было (беллетризированные повествования Л. Шапошниковой и В. Крашенинникова лежат в несколько иной плоскости). И вот открываем первую страницу повести Дмитрия Морозова «Зрячее сердце» и, признаться, не без некоторой настороженности. Но настороженность постепенно сменяется любопытством и радостным чувством узнавания Индии. А потом сразу же увлекаешься замыслом, счастливо найденным автором» — показать древнюю Индию с точки зрения очевидца событий, запечатленных в древнеиндийской эпической поэме «Махабхарата». Прочитав же повесть, осознаешь, что автор стремился не только погрузить читателя в новый для него экзотический и неизведанный мир, но и приоткрыть перед ним некоторые тайны сокровенного знания индийцев.

Описываемые в повести события относятся к смутному для древней Индии времени, происходят они незадолго до великой битвы на Курукшетре, которую историки относят примерно к рубежу I тысячелетия до нашей эры. Затем в течение этого тысячелетия постепенно складывалось сказание об этой битве и о вражде двух родственных кланов — Пандавов и Кауравов. Подлинная причина такой вражды нам неизвестна, а эпический конфликт может быть интерпретирован по-разному — как ритуальное соперничество, как борьба за женщину (Драупади), воплощение блага и процветания; как борьба богов и асуров (демонов). Д. Морозова в первую очередь интересуют приведенные в поэме свидетельства обладания героями некой необыкновенной силой, благой и созидательной, но вместе с тем могущей быть страшной и разрушительной. В повести она называется «брахмой». Представления о такой силе уходят корнями в седую индийскую древность. Безусловно, они — достояние аборигенной, доарийской культуры Индии. Умение распоряжаться этой силой — накапливать ее в теле, держать под контролем, использовать по назначению — было, видимо, одной из самых необычных вещей, с которыми столкнулись племена арийских скотоводов, когда, за много веков до битвы на Курукшетре, волна за волной они стали проникать в Индию через проходы в Гималаях. Некоторые из ариев смогли воспринять это умение, и вот, узнаем мы из повести, возникло сообщество людей, владеющих тайным знанием, которые составили духовную опору древнеиндийского общества. Их и называет автор дваждырожденными, брахманами, риши — повелителями брахмы. И главный герой повести — юноша из южноиндийской деревни, вставший на многотрудный путь овладения брахмой.

Конечно, строгий историк обнаружит в ней некоторые анахронизмы (например, храмы и храмовой обиход, как они описаны — достояние более позднего времени; слишком близки оказываются северный Хастинапур и далекая южноиндийская деревня; культ тамильского Муругана, бога горных охотничьих племен, вряд ли в то время распространился по земледельческим регионам), но в целом атмосфера действия и само действие воссозданы автором очень точно. Культурологические и даже этнографические основы его сочинения вполне надежны. И потом, будем помнить, что в одном из прошлых рождений автор сам все видел своими глазами и теперь рассказывает нам об увиденном.

Но об этом читателю поведает сам автор.

А. Дубянский, кандидат филологических наук

На «Серебряном папоротнике»