В последние годы много шума наделал и случай в Харьяне. В сентябре 2002 года пятеро кожевников из касты джатавов сняли шкуру с еще живой коровы, лежащей на обочине дороги. Увидевшая это группа высококастовых индийцев набросилась на злоумышленников и убила их. Были заведены одновременно два уголовных дела — против погибших, согласно Закону об ограничении убийства коров, охраняющему всех священных животных, кроме больных и заразных, — и против группы лиц по статье «убийство». Примечательно, что на вскрытие сначала увезли труп коровы, а лишь затем — тела людей. Правда, по словам чиновников, они лишь хотели установить, была ли корова в самом деле жива на момент освежевания, что объяснило бы действия толпы.
А буквально год назад в деревне Хайраланджи около сорока высококастовых индийцев на глазах у всей деревни и уже без видимого повода учинили зверскую расправу над семьей неприкасаемых. Они вытащили из дома двух женщин и двоих мужчин, раздели их, перебили им ноги, чтобы те не могли убежать, и стали избивать велосипедными цепями. А затем добили топорами и надругались над телами. Последний факт, кстати, исчез впоследствии из обвинительного заключения. Скорее всего, по политическим соображениям — власти пытались хоть как-то смягчить жестокость произошедшего в глазах общества, чтобы избежать массовых выступлений неприкасаемых. Ведь жестокость редко бывает односторонней: случалось, что и акции протеста «божьих людей» заканчивались человеческими жертвами.
А вообще хариджане — лишь одно из звеньев большой «кастовой проблемы». Как доказала жизнь, проще сменить религию, чем уничтожить эту «систему предопределений». Люди все так же массово уходят в буддизм, ислам или христианство, и их положение в индийском обществе автоматически улучшается: мусульманину в деревне на самом деле можно пользоваться колодцем, а неприкасаемому — только на бумаге.
Существенно поправить свое положение в рамках кастовой системы может или исключительно одаренный человек, вроде того же Амбедкара, или особо консолидированная каста. Пока уникальным случаем такого рода остаются надары. С конца XIX века эти неприкасаемые старательно копировали привычки и правила жизни брахманов, такие как вегетарианство, ношение священного шнура и прочее. Кроме того, они настойчиво отказывались от своего традиционного занятия — изготовления алкогольного напитка из пальмового сока, распространяли легенды о своем высоком происхождении и как могли учили своих детей. В итоге отношение к ним изменилось. Сегодня надары считаются чистой кастой и могут заниматься, скажем, торговлей.
В доме, где есть портрет Амбедкара — неприкасаемого, пробившегося в министры, — не умирает надежда
О консолидации же всех неприкасаемых пока не идет и речи. Ведь внутри них тоже существует иерархия — одни считаются «чуть почище», другие — «грязнее». На самом низком уровне — уборщики помойных ям и туалетов. Своя иерархия существует даже в рамках каждой конкретной касты. Так, среди кожевников худшее положение у тех, кто снимает шкуры с трупов и проводит первичную обработку кожи. Все это мешает хариджанам почувствовать себя товарищами по несчастью и перейти в наступление.
Впрочем, большинство из них вполне довольны своей участью — благо, детей в индийских семьях с раннего возраста начинают учить основам структуры и иерархии кастовой системы. Она, кстати, имеет и свои плюсы — человек обеспечен работой и поддержкой собратьев до самой смерти. А что касается жесткой позиции ортодоксальных брахманов, то хариджане и сами не горят желанием с ними общаться и слегка презирают жрецов за лень и неспособность к физическому труду.
Если уж на то пошло, в Индии неприкасаемые — далеко не самые несчастные люди. Хуже всего относятся к вдовам. Сегодня потерявшие мужа уже не должны сжигать себя на погребальном костре умершего, как несколько веков назад, но они по-прежнему не имеют права работать, обязаны брить голову и носить простую одежду, а общаться с ними могут только самые близкие родственники. Считается, что контакты с вдовой навлекают на человека проклятие — страшнее того, что может принести неприкасаемый…
Ступени к озарению