Журнал «Вокруг Света» №09 за 1973 год

Недаром говорят старики: весной день мочит — час сушит. Почва подсыхала на глазах. Быстро позавтракали и отправились на охоту. Рудик — вверх к скалам, я — вниз, по долине. Долго ходил я безрезультатно. Осматривал, кажется, самые подходящие места, но ни змей, ни их «визитных карточек» ,— выползков (линных шкурок) — не находил. Напрасно прокладывал я дорожки в прошлогодней траве, старательно отаптывал отдельные камни, чертыхаясь; лазил на четвереньках сквозь колючие кусты на редкие полянки. Найти бы хоть одну змею, убедиться, что они здесь есть! Тщетно. Я устал. Время подходило к трем часам. Через час начнет холодать. Тогда искать бесполезно. Я повернул к лагерю. Решил пройти отрожком долины вдоль обрывистых выходов красноватого конгломерата. Кое-как вскарабкался к нижнему его срезу и медленно побрел вдоль осыпи. Поворот, еще поворот и... Возле укрытой от ветра узкой щели, в которую, кажется, и карандаша не протиснуть, распластавшись и переплетясь, словно широкие ленты, на солнышке грелись две крупные гюрзы. Ноги рванулись сами. Правая прижала голову одной змеи, левая — туловище другой. Летом так поступать весьма рискованно. Змеи могут вывернуться и ударить в ногу выше голенища. Сейчас же они еще не разогрелись. Гюрзы слабо извиваются, шипят и, хоть широко раскрывают пасти, даже не пытаются кусать сапоги. Быстро раскрываю мешок. Выхватываю змею из-под левой ноги и бросаю ее в кольцо мешка. Через несколько секунд туда же летит и вторая. Почти бегом обхожу все ближние камни: иногда в одном месте зимует до десятка гюрз. Больше змей я не нашел, хотя бродил часа два. Вернулся в лагерь, сварил похлебку, поел, подремал. Солнце зашло за хребет, а Рудика все нет. Я заволновался. Мало ли что может случиться в горах! Вот так же весной, несколько лет назад Илларионыч, мой друг, тоже змеелов, не пришел в лагерь к условленному сроку, а на другой день его нашли уже мертвым: зуб гюрзы вонзился в вену.

Остругиваю прут, привязываю к нему тряпку. Это факел. Сую в рюкзак аптечку, в карман — фонарик и лезу вверх по склону в ту сторону, куда утром ушел мой товарищ. Я был почти у гребня, когда внизу, в долине, кто-то закричал. Зажигаю факел. Крик усилился. Блеснул огонек. Иду туда. Однако крик становится протестующим. Прислушиваюсь.

— Иди к палатке! Все в норме! Я направление потерял!

Рудик пришел усталый, голодный и злой.

— Ни черта здесь нет, — заявил он, — нужно искать другое место. Утром поедем за Гассаном. Он покажет.

Когда Рудик управился со второй миской похлебки и половиной буханки хлеба, я сказал:

— Теперь можешь полюбоваться на гюрз.

— Неужели нашел?

Рудик раскрыл мешок, поглядел на змей и вздохнул:

— Тебе повезло.

13 апреля. Утром я вернулся в долину. После полудня нашел шесть гюрз. Двух из них мне помогли отыскать полоз и зайчонок. Получилось это так: я осторожно шел возле знакомого конгломерата, как вдруг из ниши почти на уровне моего пояса стремительно выскользнул крупный разноцветный полоз. Я даже глазом не успел моргнуть, как он мелькнул у моих ног и скрылся в длинной узкой щели. Секундой позже из другого конца этой щели прямо мне под ноги выскочила гюрза. Змея моментально свернулась в боевую спираль, но тут же попала в хваталку, а из нее в мешок. Возле этого конгломерата я топтался еще часа два и «вытоптал» пару приличных гюрз. Потом я перешел на другой склон. Там торчали выветренные скалы и валялись крупные обломки гранита. В таких местах гюрзы тоже зимуют. Долго бродил я возле скал и по осыпям, но змей не находил. Неожиданно на камень вскочил зайчонок. Словно зная, что меня бояться не нужно, зверек, не торопясь, прыгнул на другой камень и исчез за скалой. Я помахал ему рукой и продолжал поиски. Однако почти тут же зайчонок отчаянным прыжком выскочил из-за скалы, на лету перевернулся, шлепнулся на спину, пискнул и юркнул в камни.

Я оторопел, но через мгновенье все разъяснилось: из-за той же скалы появилась крупная гюрза. Змея скользила меж камней, чуть приподняв голову и часто-часто выбрасывая черный язычок. Явно преследовала зайчонка. Я стоял неподвижно, и змея либо не заметила меня, либо, разъярившись, не пожелала заметить. Сапог придавил гюрзе голову, хваталка мягко перехватила тело.

Зайчонка я нашел среди камней. Он был еще теплый. На мордочке зверька, чуть выше носа, две капельки крови — следы змеиных зубов. Уходя от меня, он налетел на гюрзу, лежавшую в засаде.

Еще двух змей я видел, но они были уже разогреты, заметили меня раньше, чем я их, и быстро удрали под камни. Преследовать их я не стал.

Рудик пришел поздно вечером. Молча бросил к машине хваталку, крючок и пустой мешок. Подошел к костру и, не глядя на меня, буркнул:

— Завтра иду в долину.

17 апреля. Утро пасмурное. Моросит. Идти на охоту бесполезно. В такую погоду змеи не выходят. Мы решили выспаться и отдохнуть. Пять дней непрерывной охоты вымотали. Все время напряжены внимание, зрение, тело — иначе попадешь гюрзе на зуб. Блаженствуем в палатке, вдруг голос:

— Живые кто есть?

— Есть, есть! — отозвался Рудик, — кто приехал? Гассан?